– Вы, там!!! Даю вам последний шанс!! Если вы сейчас повернетесь и уйдете, я обещаю! Слышите, обещаю! Обещаю отозвать своих и больше об этом не вспоминать!!!
Ряды сектантов раздались, и вперед вышел брат Прана. Голову он повязал малиновой повязкой (перенятой покойным гуру у самураев), а в руках держал пулемет, из которого свисали и волочились по земле пулеметные ленты. Брат Прана был мертвенно спокоен. Боевых мантр больше не пели.
Прана раскрыл рот и рявкнул:
– СМЕРД!!! – от его голоса качнулись ряды противников, и даже слегка попятились. – ЗА ГУРУ, ТРУСЛИВЫЙ ШАКАЛ, ТЫ ПРИМЕШЬ СМЕРТЬ, И ДА УЗРИТЕ ВЫ ВСЕ СВЕТ ИСТИНЫ!!!
После чего надавил на спуск пулемета, и, надо понимать, огонь из его ствола и был пресловутым светом истины.
С этого все и началось.
Большая часть пушечного мяса полностью оправдала свое название и приняла пули, предназначавшиеся солдатам Босха. С диким звериным криком толпа сектантов рванула вперед, одновременно открыв огонь из имеющихся огнестрельных единиц.
– ЗА АНГЕЛАЙЮ!!! – орал брат Прана, сотрясаясь от отдачи пулемета.
Испуганные и попятившиеся босховцы открыли пальбу в ответ. Уже полторы секунды спустя воздух на улице был до того густо насыщен свинцом, что, казалось, обрел вес. Пули цокали об асфальт, с тупым звуком вонзались в борта дорогих машин и с характерным чавканьем в людские тела. Рои маленьких свинцовых насекомых со злобным гулом проносились над головами, во вспышке оранжевых искр находили свою цель.
Грохот стоял такой, что недавняя собачья охота казалось безобидным детским развлечением с участием хлопушек. Пули вонзались в дорожное покрытие, с хрустом выбивая из него асфальтовую крошку. С грохотом разлетались окна нижних этажей у всех ближайших домов. В пострадавших квартирах кто-то орал, но их не было слышно.
Панельные стены многоэтажек были быстро украшены затейливой вязью оставшихся от пуль выщербин. В мгновенных вспышках ослепли фары всех до единой машин, а секундой позже сами четырехколесные друзья человека грузно осели на лопнувших шинах. Грохнула лампа в неработающем фонаре и поблескивающим снегом спланировала на головы сражающихся.
Фары погасли, лучи фонарей в дрожащих руках светили куда угодно, только не туда, куда нужно, и ополоумевшие от страха пополам с боевой яростью стрелки лупили наугад, зачастую попадая в своих же. Пляшущий свет ламп и стробоскопические вспышки выстрелов придавали улице вид какой-то апокалиптичной дискотеки.
– ЗА АНГЕЛАЙЮ!!! – орали сектанты, вражеские пули попадали в них, они падали, поднимались вновь и снова начинали стрелять.
Автоматическое оружие стреляло не переставая, выпуская смертельные свинцовые подарки широким веером, косившим всех и вся.
Знамена сектантов повисли изодранными лохмами и то и дело тонули в толпе. Улыбающийся гуру ловил пулю одну за другой, но мрачнее от этого не становился.
В этот момент сектанты наконец добежали до рати своих противников и сошлись врукопашную. В ход пошли ножи, вилы и вообще все, что могло резать и колоть. Стреляли теперь в упор, глядя в безумное лицо ворога, били короткие очереди, кровь брызгала на искаженные яростью лица. Бранные крики и крики боли и ярости смешались в какофонию, прерываемую грохотом оружия.
Шествующий посередине побоища, раздвигая его, как ледокол раздвигает паковые льды, брат Прана зычно проповедовал истину, не забывая просвещать из пулемета подвернувшихся еретиков. Пули свистели вокруг него, и кровь сочилась из двух десятков ссадин на могучем теле Праны, но ни одна не ударила его по настоящему, и, казалось, нет такой силы, чтобы остановить его величавое продвижение.
– И узри, смерд! – говорил он и всаживал короткую очередь в зверского вида бандита со шрамом на скуле. Того отшвыривало в толпу, где он, раненый, с пробитым бронежилетом, быстро затаптывался ногами дерущихся.
– Свет истины! – продолжал Прана, приголубливая следующего прикладом по голове. Кровь расходилась веером, покрывая лицо сектанта красной боевой раскраской.
Уже через три с половиной минуты после начала сражения нельзя было понять, кто в кого стреляет. Больше того, в этом хаосе мечущихся лучей, вспышек выстрелов и сдавленных воплей невозможно различить ни побеждающих, ни проигрывающих, да и не было таковых. Битва шла на уничтожение, и, как в глобальной ядерной войне, победителей здесь быть не могло.
Хрупкий пятнадцатилетний сектант с обезумевшим взором всадил разболтанные ржавые вилы в горло дюжему бандиту, с натугой волочащему один из трех Босховых пулеметов. Тот повалился назад, а оружие в его руках залилось длинной очередью, нашинковав свинцом сектанта, а также еще трех, имевших несчастье оказаться позади него. А потом упал, и теперь пулемет бил в темное небо, как последний салют, и его ровная дробь выделялась на фоне остальной канонады.
– Свет истины!!! – вопила истеричная послушница Ангелайи, ударяя подвернувшихся плакатом с ликом обожаемого гуру. Когда после очередного удара плакат треснул и слетел с шеста, она горько заплакала и присела на дорогу, не замечая посвистывания золотистых гильз от грохотавшего над ухом пулемета.
Жильцы двух ближайших домов, как один, лежали на полу своих квартир, прикрыв голову руками от сыплющихся осколков, и с содроганием слушали, как пули вонзаются в потолок комнаты и крошат в щепки подоконник. Безобидные комнатные растения ловили смертельные подарки и эффектно разрывались в облаке земли из цветочного горшка. Керамические осколки с пением рассекали воздух и разили, как осколочная граната.
Тарахтение пулемета смолкло, когда иссякли патроны, и теперь обезголосевшее оружие торчало в небеса эдаким вороненым погребальным памятником.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143