Три миллисекунды спустя на месте свалки разверзлось огненное, всепожирающее жерло, в котором бесследно сгинула сама свалка, вместе с километрами литой ограды, часть близлежащих улиц и половина старого трехэтажного дома, враз потерявшего весь фасад.
В ореоле белого пламени, в который искусно вплетались мазки всех цветов алого и желтого, в окружении смоляного дыма и раскаленных багровым обломков плавящейся на глазах мостовой вознесся в темные небеса исполинский огненный шар. Он бросил на весь город адский пламенный отсвет.
Шар этот, принимающей форму гриба, возносился все выше и выше, волоча за собой остатки Нижнемоложской улицы, меняя цвет с ослепительно белого на буйно оранжевый с черными, резкими мазками – самый грандиозный из всех огненных фонтанов. Тяжелый артиллерийский грохот разнесся по округе, взрывная волна, несущая куски расплавленной породы и металла, прошлась по близлежащим улицам, сметая все и вся. Снег мигом испарялся, шипящим белым паром окутывал улицы, на которых одним за другим вспыхивали пожары. И над всем этим грибовидное багровое облако взлетало все выше и выше, словно поставило задачу добраться до неба и навсегда воцариться там.
Сверху пошел огненный дождь, состоящий из обломков плавленой породы, горящего металла, стекла, ткани и пластика.
Это было феерическое зрелище. Вытянутый гриб достиг облаков, все еще пылая и переливаясь, как десять тысяч недогоревших углей, и... тучи ринулись прочь с его дороги, разгоняемые колоссальным потоком раскаленного воздуха. Широким кольцом расходились они, и самые крайние из-за резкого скачка температур начинали плакать теплым мутным дождем.
Грохот не смолкал, но теперь стало понятно, что это уже не раскат взрыва – это бунтуют недра, смертельно раненные грубым, иззубренным скальпелем кумулятивной детонации.
Черный столб жирного, немилосердно воняющего дыма возносился из разлома посередине Нижнемоложской, и видно было, как ходят, содрогаясь в огне, земные пласты.
Заря померкла – в образованный огненным грибом разрыв заглянуло синее небо. Было четыре часа пополудни. А потом сквозь проем на город взглянуло солнце, создав невообразимо странный эффект, который мог стать картиной к апокалипсису.
И не дожидаясь, пока черное облако поднимется еще выше, город стал проваливаться. Земля уже не держала, и там, в глубине ее, рушились один за другим хрупкие своды источенных от времени пещер.
Первой просела Арена. В центре площади вдруг образовалась широкая, с рваными краями трещина, в которую стало съезжать плитовое покрытие, волоча за собой здания. Не выдержав нагрузки, рухнуло изящное здание КПЗ. Угрюмый массивный фронтон здания суда, откуда Мартиков выходил когда-то с радостью от удачно избегнутого наказания, сопротивлялся дольше, но и он пустил трещину по всему правому боку, а потом колонны подогнулись одна за другой – и дом рухнул в облаке едкой пыли.
На Центральной улице один за другим стали падать фонарные столбы, как поставленные на попа домино в популярной забаве.
Резкие трещины бежали по городу, змеясь и извиваясь. В одну из таких пропастей попала бывшая редакция «Замочной скважины», которая сгинула в открывшемся проеме без следа.
Сотрясаясь, провалилась школьная спортплощадка, на которой состоялось освобождение Павла Константиновича, патетично описав круг в воздухе, сгинули баскетбольные щиты, да и сама школа не заставила себя долго ждать – разделилась на две половины и рухнула в глубины земные.
Старый мост через реку Мелочевку вдруг стал вспучиваться самым невообразимым образом, горбатая спина изгибалась все круче и круге, а потом это величественное сооружение, похожее больше на безумную стелу, разом низверглось вниз, в облаке пара и пламени. В образовавшийся пролом хлынула Мелочевка, и водопад этот на первых порах затмил бы собой легендарную Ниагару.
С треском сползла в воду лодочная станция, на которой Мельников дрался с братом Раменой, некоторое время плыла по течению, а потом водопад подхватил ее и швырнул вслед за мостом, где она и сгинула, болтая рваными сетями и разламывающимися на ходу лодками.
Кинотеатр «Призма» неожиданно стал треугольником, а потом и вовсе разделился на пять частей, обваливающихся по отдельности.
Сверху хлестал горячий ливень, мешался со снегом и каменной крошкой.
С нутряным стоном разошлась на две половины улицы Школьная. На одной стороне остался дом Влада, на другой бар – «Кастанеда». Потом землю вспучило, раздался глухой взрыв – и бар исчез, сменившись месивом каменных обломков.
Так и не расцепив крепких своих объятий, канули в пропасть «фольксваген» и черный «сааб», лишь блеснули в красноватом отсвете задние фонари.
Многочисленные дачные домики начали взрываться с резкими, кашляющими хлопками. Земля на близлежащем кладбище зашевелилась, как в дешевом фильме ужасов об оживших мертвецах, но вместо того, чтобы исторгнуть зомби, провалилась сама, обеспечив клиентам заведения самую надежную из могил.
Старые дома на Покаянной улице поднялись волной и рухнули, разваливаясь на мелкие составляющие.
Мост Черепашка над высохшим руслом потерял ноги, а потом разломился на три куска и утонул в покрывающем дно реки иле.
Степина набережная на миг стала Степиной высотой, а потом сразу без перерыва – Степиным провалом.
Как смертельно раненое животное, осел дом культуры, стены его ломались с пушечным треском. Потом земля разверзлась и приняла в себя уродливый образчик архитектуры.
В воздух взлетали измочаленные бревна, куски кирпичной кладки и разодранной жести.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143