Уходящая вдоль улица напоминала сейчас лунный пейзаж и словно целиком состояла из резко очерченных теней. Сама луна круглым фонарем висела на небе, потихоньку ползла, карабкалась к зениту, и свету ее не мешали легкий серебристые облачка, которые тоже словно светились.
Мохнатая звероватая глыба, которая когда-то была полнеющим приближающимся к пятидесяти годам старшим экономистом, испытывала легкое удивление и недовольство.
Но мозг, сознание под этим шишковатым и приплюснутым черепом были теперь человеческими, и работал этот мозг хорошо, как и раньше. Тело к бывшему состоянию так и не вернулось, но не это волновало теперь Павла Константиновича. Оно идеально подходило для поставленной задачи – ловкое, неутомимое.
Он любовался пейзажем, а чуткие уши ловили сонмище различных звуков – тихих и громких, нейтральных, привлекательных и угрожающих. Громыхал автомобильный дизель, где-то совсем вдалеке вроде бы гремел гром. В воздухе витало предгрозовое напряжение. Сверху мягко светили звезды, теплые и мерцающие.
Мартиков мог любоваться звездами, смотреть на луну с тихим очарованием, без дремучих инстинктов, то и дело захлестывающих сознание. Было так хорошо – просто любоваться звездами. И он собирался делать это и далее. Сегодня, и завтра ночью, и послезавтра. Ради этого, ради сохранения в себе человека – он был готов на все.
С ненавистью вспомнил своих работодателей – те так и не показали лицо. Боялись показать или... не имели лица? Такой странный запах в последние дни. У волчьей половины он вызывал лишь смутную тревогу, а Мартиков пытался анализировать. Запах чувствовался везде, из чего можно было заключить, что нечто разлито в воздухе, как газ, как испарения. Очень тонкий запах, и только наделенные звериным нюхом чуют его.
Ну вот – опять гром. И зарниц не видно, наверное, еще за чертой города или даже дальше – у шоссе. Неудачно. Впрочем, может, еще повезет, главное – чтобы дичь явилась вовремя.
По улице прошаркали шаги, мелькнул свет фонаря. Нет, не тот. Шли человек пять. Переговаривались тихо, вполголоса. В последнее время оживленного говора и песен почти не стало, и даже к костру спускались, чтобы разогреть пищу, после чего сразу убирались угрюмо к себе в квартиры. И, отправляясь на улицу, почти все брали с собой оружие. Кастеты, фомки и гаечные ключи оттягивали карманы своих робких хозяев.
В кромешной тьме активно плодились воры и грабители, а также маньяки всех мастей. Их ловили, сажали, но они как ниоткуда появлялись снова и снова. Мартиков вжался в тень, и без того удивительно черную, и пропустил идущих. Лучи фонарей шарили из стороны в сторону.
– Что там гремит?
– Стреляют, может?
Завернули во двор на той стороне улицы. Рядом загавкали собаки, раздалась заковыристая ругань, и в лунный свет выскочили сразу штук пять бездомных псов. Слаженно двигаясь, побежали вниз по улице, удивительно похожие один на другого.
Громыхнуло ближе. Резко, как сухая ветка хрустнула. Вдоль Школьной проехалась машина с включенным дальним светом. Лучи фар ополоснули грязный пыльный тротуар, сгорбленные деревья. Плохо видно, но, кажется, машина полна людей – вон как просела на рессорах. Прокатилась мимо, тарахтя двигателем.
А потом нюх донес важную весть – шла дичь. Мартиков уже дважды прослеживал маршруты этого человека и накрепко запомнил его запах – характерный, индивидуальный и неповторимый, как лицо или отпечатки пальцев. Так что о приближении Влада Сергеева он знал еще до того, как тот миновал «Кастанеду», расположенную в двух кварталах от дома.
Мартиков присел, напружинился и в широком оскале обнажил четырехсантиметровые клыки.
Темная фигура с ярким глазом фонарика поравнялась со входом во двор – подворотней не пошел, хотя там ближе. Все так, как и предполагал Павел Константинович.
От идущего исходил легкий запах тревоги и зарождающегося страха. Неуютно ему было на этой темной улице. Сделав еще с десяток шагов и светя фонарем прямо перед собой, чтобы обойти изрытый колдобинами асфальт, Сергеев поравнялся с замершим Мартиковым. А потом, что-то почувствовав, повернулся и посветил прямо на него.
В луче света Павел Константинович окаменел. Окаменел и Влад, глядя на пригвожденного фонарем к земле мохнатого желтоглазого оборотня. Опомнившийся быстрее Павел Константинович оттолкнулся мощными задними лапами и начал совершать красивый прыжок, в финале которого Влад должен был упасть, сбитый массивным телом полуволка. Зрачки его дико отсвечивали зеленым.
Грохнуло! Да так близко, словно стреляли в самого Мартикова. Инстинктивно он шарахнулся в сторону, и изящный прыжок завершился безобразным падением на бок.
Перепуганный стрельбой и видом чудовища, Влад наконец опомнился и заорал, точь-в-точь повторяя крик своего недавнего респондента:
– ВОЛК!! ЗДЕСЬ ВОЛК!!!
С улицы бежали какие-то люди – свет фонарей наплывал девятым валом, дергался, хаотически высвечивая похожие на причудливых химер фрагменты детской площадки.
– Здесь! Здесь!! – вопил журналист.
– Ты! – заорали из тьмы. – В сторону! Счас я его шлепну!!
Сергеев шарахнулся подальше от поднимающегося Мартикова, и тут же ночь разорвала беспорядочная стрельба. Увлекшиеся охотники палили вовсю, не заботясь даже о том, что могут зацепить спасаемого. Одна пуля просвистела в опасной близости от уха Влада, жужжа, как разогнанный до сверзвуковой скорости шмель. Две другие скользнули по спине оборотня и срезали шерсть, оставив аккуратные, чисто выбритые дорожки. Все еще заполошно крича, Влад кинулся на землю и зажмурил глаза, а когда открыл, оборотень стоял прямо над ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143