Выжил после ядерной бомбардировки Мадрида. После того как взорвались атомные бомбы, он выполз из развалин, и руки его обгорели, как головешки. Вокруг люди отказывались сопротивляться смерти, сдавались, погибали, потому что были убеждены, что наступил конец света. Но святой Мигель считал себя обязанным выжить и создать такой мир, в котором это больше никогда бы не случилось. Он прожил всего несколько недель, но его мужество спасло много жизней. Он тоже видел зло общества, но служил не ему, а будущему.
И я понял правду ее слов. Если я последую учению дона Хосе Миранды, я буду служить обществу ради вознаграждения, которое оно может мне дать. И вся мораль при этом ни к чему. Но если я служу еще не существующему обществу, какую награду я могу надеяться получить? Единственная награда — надежда на то, что когда-нибудь такое общество возникнет. Выбор Абрайры — правильный выбор.
— О, я вижу, ты улыбаешься. Тебе понравилась моя мысль?
— Si.
— Значит, ты останешься? Нам понадобятся такие люди. Нужен человек в серебряными волосами, к которому привязались бы дети Перфекто. У нас будет свой дом, усадьба, и ты будешь пользоваться большим влиянием… — Она продолжала говорить, сочиняя планы моего будущее.
«Нет, ты морфогенетический фармаколог, — сказал я себе, — и можешь отыскать ген, управляющий этим свойством химер — способностью привязываться. И через неделю по всей планете распространится вирус, который уничтожит этот ген. И еще ты создашь вирус, который уничтожит разрушительные социопатические склонности химер и даст им возможность жить в мире. И ты будешь жить на планете, удаленной от других, и сможешь создавать на ней общество по своему выбору. Не знаю, кто я: Анжело из сновидений Тамары, Анжело, убивший Эйриша? Не знаю, смогу ли я стать таким человеком, каким хочу быть. Но знаю одно. Каковы бы ни были источники зла в обществе — генетическая предрасположенность к территориализму, химизм мыслительных процессов, глубокое программирование, закладываемое в нас, когда мы учимся думать, — у меня есть средства уничтожить их. Но возникает вопрос морали. Изменять сознание других средствами социальной инженерии, как это делалось на Пекаре, — сама эта мысль вызывала во мне отвращение. Я подумал, почему это так, и тут же вспомнил теорию Перфекто о природе зла. Попытка навязать другим свои мысли — это нарушение территории мозга. Но никто не советовался с тобой, создавая твой деформированный мир, — подумал я. — И ты не можешь спросить у нерожденных, каковы их желания. Ты должен поступать так, как считаешь правильным».
Мы миновали последнюю песчаную дюну и посмотрели на джунгли. В удалении виднелась белая гора, словно вырубленная из соли, а за ней ряд пурпурных гор. И я понял, что вижу ту самую белую гору, которую видел на маленькой голограмме, когда в челноке летел на станцию Сол с Земли. И стою точно на том месте, откуда была сделана фотография!
— Абрайра, покидая Землю, я видел изображение этой белой горы! Я тогда с ума сходил от страха, я был в шоке. Бормотал что-то несусветное. Пообещал Тамаре, что увезу ее к этой горе, и верил, что мы отправляемся в рай!
Абрайра ответила:
— На всех рекламных афишах изображают эту белую гору. От нее город Хотокэ-но-Дза получил свое название — гора Хотокэ-но-Дза, Трон Будды. Если хочешь, можем пойти в земельное управление и затребовать участок. Ты имеешь право на большой участок, и сейчас еще только начало, так что ты получишь все, что пожелаешь.
Меня возбуждал вид этой горы. И я почувствовал, что на самом деле словно бы стою на пороге рая. Внутренний голос сказал мне: «Помни, помни: что бы с тобой ни случилось, лучшее еще впереди». Я был так взволнован, что у меня даже волосы зашевелились на голове, — я понял, что это может оказаться правдой, мечта может обернуться реальностью. Сердце забилось сильно, и я достиг состояния Мгновенности — такого состояния, когда за мгновение проживаешь целую жизнь. Я увидел как бы с высоты все свои планы, все мечты, увидел долгую извилистую дорогу, по которой придется пройти, чтобы стать человеком сочувствия, жить исполненным страсти и изменить мир, а в конце этой тропы постаревшего Анжело, человека, которым мне еще предстоит стать. Когда-нибудь наступит мир. Когда-нибудь я прощу себя. Когда-нибудь вернется страсть.
Мы стояли наверху, и Абрайра указала вниз, на подножие дюны. Здесь в океан впадала река, был час прилива. Я увидел скалы, покрытые густым голубым мхом, и среди них множество гигантских голубых полночных крабов с панцирем высотой в метр. Я узнал в них манэсуру онна, «дразнящих женщин». Абрайра рассмеялась и сказала:
— Позволь мне первой произнести слово, — и мы побежали по песку к «дразнящим женщинам», спустились к ним. Они щелкали клешнями, подбирая обрывки водорослей, и держали их перед собой, словно прятались за ними от нас.
Абрайра закричала:
— Счастлива! — И тысячи «дразнящих женщин» повторили: «Счастлива! Счастлива! Счастлива!» и с треском, шорохом и щелканьем ушли в море.




1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171