Рин почувствовала, что ее компаньон пошевелился, и подумала: «Он слышал». Она взглянула через стол сквозь янтарный дым и встретилась с миндалевидными глазами своего сопровождающего. Он улыбнулся, а она подумала, как и неоднократно раньше, какой выдающейся персоной является этот д-р Трэвис Ханнингтон Чен-Лу. Это был высокий, с таинственным квадратным лицом, северный китаец, с коротко подстриженными волосами, все еще черными в его шестьдесят лет. Он наклонился к ней и прошептал:
– Никуда не уйдешь от слухов, а-а?
Она покачала головой, удивившись в который уже раз, почему выдающийся д-р Чен-Лу, районный директор Международной экологической организации (МЭО), настоял, чтобы она пришла сюда сегодня, в первый же ее вечер в Бахии. Она не питала никаких иллюзий по поводу того, почему он приказал ей приехать из Дублина: вероятно, у него была проблема, которая требовала вмешательства тайного агента МЭО. Как обычно, эта проблема окажется связанной с мужчиной, у которого следует что-то узнать. Чен-Лу уже намекнул на это во время дневного «общего инструктажа». Но он должен еще назвать имя мужчины, на котором ей предстоит испытать свои чары.
– Говорят, что определенные растения вымирают из-за недостаточной полинезации.
Это была женщина за столом позади нее, и Рин насторожилась. Да, это опасный разговор. Но пограничник за ее спиной сказал:
– Дай ход назад, кукла. Ты говоришь, как та дама, которую они подобрали в Итабуне.
– Какая дама?
– Она распространяла литературу о Карзоните прямо там, в деревне за барьером. Полиция сцапала ее прежде, чем ей удалось избавиться от двадцати штук. Они вернули большинство из этих двадцати, но ты же знаешь, как это бывает с такими вещами здесь и особенно там, около Красной зоны.
У входа в А'Чигуа возник шум, крики:
– Джонни! Эй, Джонни! Эй, счастливчик Хуан!
Рин, вместе со всеми завсегдатаями А'Чигуа обратила свой пристальный взор в ту сторону, заметив, что Чен-Лу притворяется, что ему это безразлично. Она увидела, что семь пограничников остановились прямо в центре комнаты, как будто споткнувшись о заслон из выкриков.
Во главе их стоял пограничник со знаком золотой бабочки – лидера группы, прикрепленному к лацкану. Рин изучала его с неожиданным подозрением. Человек среднего роста, с темной кожей, кудрявыми черными волосами, крепко сложенный, но изящный в движении. Тело его излучало силу. В контраст телу было лицо, узкое и аристократическое, на котором выделялся узкий нос с заметной горбинкой. Очевидно, что среди его предков были сеньоры высокого рода.
Про себя Рин описала его, как «зверски красивого». И снова она отметила, что Чен-Лу показывает всем своим видом незаинтересованность, и тут же подумала: «Так вот почему я здесь».
Эта мысль заставила ее странным образом ощутить свое тело. Моментально через нее прошла волна резкого осознания своей роли, и она подумала: «Я многое совершила и нередко продавала себя, чтобы очутиться здесь в этот момент. А что мне-то остается самой?» Никому не нужны были услуги д-ра Рин Келли, энтомолога. Но Рин Келли, ирландская красавица, женщина, которая испытывала удовольствие от других своих обязанностей… вот за это она и пользовалась таким большим спросом.
«Если я и не испытаю радости от этой работы, то, надеюсь, по крайней мере, она не будет противна», – подумала она.
Она знала, как должна смотреться в этой компании подпитых темнокожих женщин. Она была рыжеволосая зеленоглазая женщина хрупкого телосложения. Плечи, переносица и лоб ее были усыпаны веснушками. В этой комнате – она, одетая в длинное платье под цвет ее глаз, с маленьким золотистым значком МЭО на груди – в этой комнате она бросалась в глаза.
– Кто этот мужчина у двери? – спросила она.
Улыбка, подобная легкому порыву от слабого ветерка, осветила точеные черты лица Чен-Лу. Он бросил взгляд на входную дверь.
– Который мужчина, моя дорогая? Там, кажется… их семь.
– Прекратите притворяться, Трэвис. Миндалевидные глаза изучали ее, затем перекинулись на группу у входа.
– Это Хуан Мартиньо, шеф ирмандадес, и сын Габриэля Мартиньо.
– Хуан Мартиньо, – сказала она. – Тот самый, кому, по вашим словам, принадлежит полная заслуга расчистки Паратинги.
– Он отхватил приличную сумму, моя дорогая. Для Джонни Мартиньо этого вполне достаточно.
– Сколько?
– Ах, вот это практичная женщина, – сказал он. – Они поделили пятьсот тысяч крузейро.
Чен-Лу откинулся на диване, понюхал терпкий запах, исходящий с дымом из отдушины стола и подумал: "Пятьсот тысяч! Этого будет достаточно, чтобы уничтожить Джонни Мартиньо – если я поставлю это своей целью. А с Рин мне не угрожает неудача. Этот барон Бахии будет только рад клюнуть на такую наживку, как прекрасная Рин. Да, скоро мы получим козла отпущения: Джонни Мартиньо, капиталиста, большого сеньора, которого обучили янки.
– Виноградная Лоза из Дублина имеет в виду Хуана Мартиньо, – сказала Рин.
– А-ах, Виноградная Лоза, – сказал он. – Что она сказала?
– Неприятности в Паратинге – там упоминаются имена его и его отца.
– Ах, да, понимаю.
– Ходят странные слухи, – сказала она.
– И вы находите их зловещими.
– Нет, просто странными.
«Странными», – думал он. Это слово поразило его мгновенно осенившей его ассоциацией, потому что оно перекликалось с посланием курьера с родины, которое и натолкнуло его на мысль послать за Рин. «Ваша странная медлительность в решении нашей проблемы вызывает необходимость поднять очень беспокоящие нас вопросы». То предложение и это слово вдруг всплыло в памяти из того послания. Для Чен-Лу эти слова были продиктованы нетерпением:
1 2 3 4 5 6 7 8 9