Это были специалисты, которых он послал, чтобы они доставили наверх Джанверта с целью использовать его в качестве посланника. Что-то пошло не так, и Джанверту удалось сбежать. Хелльстром выпрямился и оглядел работников вокруг себя. – Разбудить смену. Джанверт имеет отметины Улья. Он может перемещаться повсюду по Улью, не привлекая к себе внимания. Перед нами сразу две проблемы. Мы должны снова схватить его и не растревожить Улей еще больше. Разъясните это каждому, кто будет задействован в поисках. Каждая поисковая группа должна иметь описание Джанверта и по меньшей мере один человек в каждой группе должен быть вооружен пистолетом. Я не хочу, чтобы в Улье при подобных обстоятельствах использовались парализаторы.
– Вы хотите получить его мертвым и отправить затем в чан? – произнес работник за спиной Хелльстрома.
– Нет!
– Но вы же сказали…
– Один пистолет на каждую группу, – оборвал всякие возражения Хелльстром. – Пистолет нужен, чтобы ранить его в ноги и остановить таким образом его – ни для чего иного! Мне он нужен живым. Ну что, всем понятно это? Нам этот Чужак нужен живым!
55
Из «Руководства по Улью»:
«Жизнь должна забирать жизнь ради жизни, но ни один работник не должен входить в это великое колесо регенерации с иным мотивом, нежели продолжение нашего рода. Только через род мы связаны с бесконечностью, и это имеет разное значение для самого рода, чем для смертной клетки».
Джанверту потребовалось немало времени, чтобы осознать странность положения, в котором он очутился. В течение некоторого времени он ощущал себя, как два разных человека, и он ясно помнил каждого из них. Один изучал закон, потом присоединился к агентству, любил Кловис Карр и чувствовал себя в какой-то ловушке, что-то воздействовало на его психику, выхолащивая все человеческое. Другой, похоже, проснулся сразу как вполне сформировавшаяся личность во время обеда с Нильсом Хелльстромом и той женщиной-куколкой по имени Фэнси. Эта вторая личность вела себя с какой-то безумной отрешенностью. Он помнил, как безропотно прошел он вместе с Хелльстромом в комнату, где люди начали задавать ему вопросы. И этот таинственный другой, как помнил Джанверт, отвечал на эти вопросы с полной откровенностью. Он охотно отвечал, вспоминая детали, которые помогали прояснить общую картину. Он в самом деле проявлял усердие, стараясь, чтобы его ответы были поняты.
Были также и другие странные воспоминание: большие открытые баки в громадной комнате, часть из которых была наполнена какой-то кипевшей и пенившейся жидкостью; еще одна, таких же громадных размеров комната, где ползали по полу малыши, а дети постарше прыгали и играли в удивительной тишине на покрытом мягким материалом полу, который пружинил, словно трамплин. Ему припомнился кислый запах, стоявший в той комнате, чисто убранной. Джанверт вспомнил воду, неожиданно полившуюся на малышей, когда он проходил мимо, а потом другой запах, который помнил тот, другой, и который окружал его даже сейчас. Зловонный, тухлый и теплый.
То его «я», которое, как он полагал, было его первоначальной личностью, казалось, пребывало в спячке во время его другого опыта, однако сейчас она осознала себя. Он узнал, где находится, обеими частями своего «я»: комната с грубыми серыми стенами, с ямой и отверстием в центре в одном углу для отправления нужды; полка размерами один фут на три, на высоте талии рядом с единственной дверью, сделанной, очевидно, из того же материала, что и стены; черный, графин из пластика и стакан на полке. Там была теплая вода. Раньше на полке стояла тарелка с едой. Ему вспомнилась эта тарелка и обнаженный мужчина с пустым лицом, принесший ее, – не сказавший и словечка за все время! В комнате не было окон, просто одна дверь и яма для туалета, вокруг которой были разбрызгиватели с водой, которые сразу же включили, чтобы промыть комнату. Здесь не было стульев, только пол, на котором можно было сидеть, и его раздели догола. В комнате не было ничего похожего на оружие. Как он ни пытался, разбить пластиковый графин или стакан ему не удалось.
В памяти возникли образы других посетителей: двух пожилых женщин, которые, исследуя его интимные места, удерживали его с поразительной легкостью, потом вкололи ему что-то в левую ягодицу. Место вокруг укола до сих пор еще побаливало. Возвращение его первоначального «я» началось вскоре после этого укола. По его оценкам это случилось по меньшей мере три часа назад. Они забрали его наручные часы, и теперь Джанверт не был уверен во времени, однако предположение об этом заставляла его что-то срочно предпринять.
«Я должен сбежать отсюда», – сказал он себе.
Его странное другое «я», теперь бездействующее и уступившее главенство его настоящей личности, вызвало воспоминания о толпах обнаженных людей, снующих по туннелям, по которым он был доставлен в эту комнату. Человеческий муравейник. Как же ему сбежать отсюда?
Дверь открылась, вошла сравнительно молодая женщина. Дверь она оставила открытой, и потом Джанверт увидел в дверях пожилую, с более суровым взглядом женщину. В руках она держала их загадочное оружие, которое походило на плеть с раздваивающимся концом. У вошедшей молодой женщины были густые черные волосы вокруг гениталий и такая же копна волос на голове, однако в ее чертах и движениях не было пустоты, характерной для лунатиков. В левой руке у нее был прибор, который, кажется был обычным стетоскопом.
Джанверт вскочил на ноги, когда она вошла, и отступил к полке, прижимаясь спиной к стене.
Женщина казалась удивленной.
– Расслабьтесь. Я пришла сюда только для того, чтобы оценить твое состояние.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108