- Не будем играть в глупые игры, - ответил он. - Мы оба знаем, кто на
самом деле мне жена.
- А я всего лишь средство? - горько усмехнулась она.
- Мне не хотелось бы быть с тобой грубым.
- Отчего же? Ты выбрал меня как раз для этого.
- Не я, - возразил он. - Тебя выбрала судьба. Твой отец, орден Бене
Джессерит, Союз - вот кто сделал этот выбор. А теперь они избрали тебя еще
раз. Для чего, Ирулэн?
- Почему я не могу иметь от тебя ребенка?
- Потому что тебя выбрали по для этой роли.
- Мое право дать тебе наследника!.. Мой отец был...
- Твой отец был и остается зверем. Мы оба знаем, что он утратил почти
все связи с людьми, которыми должен был править и которых должен был
защищать.
- Разве его ненавидели больше, чем тебя? - вспылила она.
- Хороший вопрос, - согласился он. Сардоническая улыбка застыла в
уголках его рта.
- Ты говоришь, что не хочешь быть несправедливым со мной, однако...
- Потому я и допускаю возможность твоей измены. Но пойми и ты меня:
заводи себе любовников, но не приноси в мой дом плодов своей любви. Я
откажусь от такого ребенка. Я буду на все закрывать глаза, пока ты будешь
благоразумна. В подобных обстоятельствах было бы глупо вести себя по
другому. Но не злоупотребляй позволением, которое я тебе даю. Поскольку
дело касается трона, вопрос о наследнике буду решать только я. Не Бене
Джессерит и не Союз. Это одна из тех привилегий, которые я завоевал,
разбив легионы сардукаров твоего отца здесь, на равнинах Арракиса.
- Так пусть это падет на твою голову! - сказала Ирулэн и,
повернувшись, вышла...
Пол, оторвавшись от воспоминаний, взглянул на Чани, сидевшего в
изножье кровати. Он понимал, почему Чани приняла такое решение. В других
обстоятельствах Чани и Ирулэн могли бы быть друзьями.
- Что же ты решил? - спросила она.
- Никакого ребенка.
Сложив указательный и большой пальцы правой руки, Чани сделала знак,
означающий у Свободных криснож.
- Может дойти и до этого, - согласился Пол.
- Разве ребенок не решил бы проблемы Ирулэн?
- Только глупец может так думать.
- Я не так глупа, любимый.
Его охватил гнев.
- Я никогда этого не говорил. Но мы обсуждаем не какой-нибудь
вульгарный ее роман. Там, во дворце, подлинная принцесса, выросшая среди
отвратительных интриг императорского двора. Устраивать заговоры для нее
так же естественно, как и писать глупые истории.
- Они не глупые, любимый.
- Вероятно, нет, - он взял себя в руки и коснулся ее плеча. - Прости
меня, но эта женщина вся сплетена из интриг. Удовлетвори одно ее
требование, и она тут же предъявит другое.
Чани спокойно возразила:
- Разве я не утверждала это много раз?
- Да, конечно. Но что тогда, в сущности, ты хочешь мне сказать?
Она легла рядом с ним, прижавшись головой к его шее.
- Они сговорились, как бороться с тобой, - сказала она. - От Ирулэн
так и несет заговором.
Пол погладил ее волосы: наконец-то она сбросила покровы со своей
души! В его же душе бушевали неистовые бури. Они свистели сквозь его
бытие. Тело его знало то, чего никогда не знало сознание.
- Чани, любимая, - прошептал он, - ты знаешь, что я хочу положить
конец джихаду, отделиться от божества, роль которого навязал мне Квизарат?
Она вздрогнула всем телом.
- Тебе стоит только приказать...
- О, нет! Даже если бы я сейчас умер, мое имя все равно повело бы их.
Когда я думаю об имени Атридесов, связанном с этой религиозной бойней...
- Но ты Император! Ты...
- Я лишь номинальный вождь. Однажды появившись, так называемое
божество лишается власти. - Горький смех сотрясал его тело. Он чувствовал,
как смотрит на него будущее - смотрит глазами не народившейся еще
династии. Он чувствовал, как в страхе гибнет его существо, отвязавшееся от
цепи судьбы - остается только его имя. - Я был избран, - сказал он. -
Может быть, при рождении... и, во всяком случае, раньте, чем я начал
говорить. Я был избран.
- Тогда откажись от выбора.
Он еще крепче обнял ее за плечи.
- Со временем, любимая. Дай мне немного времени.
Невыплаканные слезы жгли ему глаза.
- Мы должны вернуться в съетч Табр, - сказала Чани. - В этом каменном
шатре становится слишком опасно.
Он кивнул, проводя подбородком по гладкой поверхности шарфа,
укрывающего ее голову. Успокаивающий запах спайса наполнил его ноздри.
Съетч... Древний смысл проступил в этом слове: место отступления и
безопасности... во время опасности. Предложение Чани вызвало у него острый
приступ тоски по открытым песчаным просторам, по далеким горизонтам, где
любого врага видно издалека.
- Племена ждут возвращения Муад Диба, - сказала она, затем подняла
голову и посмотрела на него. - Ты принадлежишь нам.
- Я принадлежу провидению, - прошептал он.
Он подумал о джихаде, о генах, смешивающихся во многих парсеках, и о
предвидении, которое показало ему, как покончить со всем этим. Должен ли
он уплатить цену? Тогда вся ненависть умрет, погаснет, как костер - уголек
за угольком. Но... ах! Что за ужасная цена!
"Я никогда не хотел быть Богом, - подумал он. - Я хотел лишь
исчезнуть, как исчезает жемчужная роса по утрам. Не хотел быть ни среди
ангелов, ни среди дьяволов... один, брошенный, словно по недосмотру".
- Мы вернемся в съетч? - настаивала Чани.
- Да, - прошептал он, а про себя подумал: "Я должен заплатить цену".
Чани тяжко вздохнула, устраиваясь поудобней.
Я медлю, подумал он. И увидел, как связывают его требования любви и
джихада.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12