Как и все двери этого очень старого дома, дверь имела массивную
раму, и одна из частей ее, а именно верхняя, выходила из стены,
образовывая над дверью узенькую полоску. Я вытащил в коридор кресло и
взобрался на него. Полочка была покрыта толстым слоем пыли, на ней лежали
все сорок семь свирелей моего брата, а также другие предметы, которые были
когда-то отобраны у нас. Многие из них я помнил, но некоторые так и не
нашли места в моей памяти.
Маленькое желтое птичье яйцо... Очевидно, пичужка свила гнездо в
ветвях нашего вьюнка, а Дэвид или я вытащили его, но мистер Миллион, в
свою очередь, отобрал его у нас. Это вполне возможно, но как было на самом
деле, я уже не помнил.
Была там кукла, сделанная из меха какого-то зверька, а также ключ,
вызвавший чудесное воспоминание. Это был один из тех больших, прекрасных
ключей, которые продавались каждый год.
Их владельцы могли входить в некоторые залы городской библиотеки в
часы ее работы. Мистер Миллион конфисковал его, решив, что мы начали
играть им после года пользования, когда он уже потерял свою ценность.
У отца была большая личная библиотека.
Сейчас она принадлежит мне, но в детстве мы не имели права входить
туда.
Очень смутно припоминаю, как стоял когда-то перед ее огромными
резными дверями. Дверь раскрылась, и я увидел какую-то обезьянку, сидевшую
на плече отца и прижавшуюся к его лицу.
Отец был в черной рубашке с цветным галстуком. Позади него я заметил
множество разноцветных корешков книг и журналов, а из-за двери
лаборатории, расположенной в глубине библиотеки, шел сладковатый запах
формальдегида.
Сейчас уже не помню, как это случилось: постучал я в ту дверь или это
сделал кто-то другой, но когда дверь закрылась, надо мной склонилась
женщина в розовом, которая показалась мне очень красивой.
Когда ее лицо очутилось на уровне моего, она заверила меня, что отец
сам написал все эти книжки, которые я только что видел, и, в общем, я ей
поверил.
Как я уже говорил, нам с братом не разрешалось входить в библиотеку.
Однако, когда мы немного подросли, мистер Миллион брал нас с собой и не
менее двух раз в неделю мы посещали городскую библиотеку. Это была почти
единственная причина, по которой мы уходили за пределы дома, а поскольку
мой учитель не любил покидать свое металлическое кресло и менять его на
кресло в нашей машине, которая едва выдерживала его вес, то эти экскурсии
проходили пешком.
Очень долго мои познания о городе ограничивались дорогой до
библиотеки: триста метров по улице Селтамбанке, на которой находился наш
дом, потом вправо по Рю де'Астикст до невольничьего рынка, а там уже
метров через сто и библиотека. Ребенок всегда наблюдательнее взрослого и
преимущественно концентрирует внимание на том, на что взрослые его никогда
не обратят, а на весьма невероятные события всегда реагирует спокойно. Мы
с братом интересовались поддельными антиками, которыми торговали на Рю
де'Астикст, и часто бывали огорчены, когда мистер Миллион не соглашался
задержаться хотя бы на час на невольничьем рынке.
Рынок был небольшой, так как Порт Мимизон не являлся важным центром
этого промысла.
Аукционеры часто бывали в хороших отношениях с предметом своего
бизнеса, когда встречались с ним по нескольку раз подряд по мере того, как
очередные владельцы сдавали невольников снова на аукцион. Мистер Миллион
иногда присматривался к аукционам, а мы в это время жевали тосты, которые
он покупал нам тут же в киоске. Там были глуповато улыбавшиеся мужчины с
ногами, покрытыми узловатыми мускулами, были закованные в цепи гладиаторы
с затуманенными наркотиком глазами, были повара, горничные и сотни других.
Библиотека являлась гораздо большим зданием, чем требовалось. В
давние времена там размещались правительственные учреждения. Парк, который
когда-то ее окружал, пришел в запустение. К двери вела узкая тропинка.
Когда входишь в зал, то внешняя убогость уступает место внутреннему
великолепию. Главное место библиотекаря находилось непосредственно под
куполом-крышей, который поднимался на пятьсот футов. Его окружали спирали
переходов, вдоль которых располагались стеллажи. Над всем этим возвышался
величественный каменный свод, и мне всегда казалось, что куски штукатурки,
грозившие оторваться от потолка, могли убить любого посетителя.
Когда мистер Миллион взбирался наверх, просматривая по дороге книжки,
мы с Дэвидом забегали вперед, опережая его на несколько поворотов, и могли
делать все, что взбредало нам в голову.
Когда я был совсем маленьким, мне в голову часто приходила мысль, что
раз отец написал столько книг, то уж некоторые из них обязательно должны
быть здесь. Я забирался почти под самый купол и искал их там. Поскольку
библиотекари очень своеобразно располагали книги по своему усмотрению,
всегда была возможность найти что-то, на что раньше не обращал внимания.
Полки возносились высоко над головой, и когда я чувствовал, что за мной
никто не наблюдает, то лазил по ним, как по лестницам. Если на полке не
было места, чтобы поставить ногу, я ставил ее прямо на книги. Время от
времени они слетали на пол, где лежали до нашего следующего посещения, и
это говорило о том, что работники библиотеки редко забирались сюда. На
полках всегда царил беспорядок, особенно на тех, куда было легче всего
добраться.
В один прекрасный день я забрался на полку, которая была выше всех в
библиотеке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23