Солнце ярко светило, везде были
растения. Много, много растений. Между ними ходили люди нашего племени, а
вместе с нами Ленизе, его жена и дети.
- А что мы должны будем делать? - мягко спросил Искатель Гнезд.
Нельзя будет есть некоторые виды растений, - произнес Белое Яблоко,
после чего улыбнулся. - Именно этого я и не понял. Нельзя есть только то,
чего нет. Как можно есть то, чего нет?
- То, что встречается нам очень редко, не может быть съедено. Таков
будет новый закон. Некоторые птицы, например... - Искатель Гнезд замолчал,
и я, поглядывая в сторону уже заполненного темнотой входа. заметил, что
снег уже замел следы недавнего сражения. Даже его кровь, до этой поры ярко
выделявшаяся на белом снегу, исчезла под свежим пушистым снегом.
- Некоторые птицы будут устраивать гнезда на свисающих до земли
ветвях, - объяснил Белое Яблоко. - Когда станет тепло они будут нести
яйца. Их тоже нельзя будет есть.
Искатель Гнезд лежал с закрытыми глазами. Белое Яблоко наклонился ко
мне и закончил шепотом:
- Он когда-то нашел очень много таких гнезд и сейчас переживает из-за
этого. Но тогда это можно было делать. Но можно ли повернуть закон вспять?
Я покачал головой.
Неожиданно отозвался Искатель Гнезд.
- Я думал, что умру, защищая женщин и детей. И не умру возле костра.

ДЕНЬ ШЕСТОЙ
Я прослушал то, что записал вчера и пришел к выводу, что не должен
так резко обрывать рассказ. Это не было преднамеренно, просто после
бегства Миммунка ничего интересного больше не произошло. Снег валил
беспрестанно. Искатель Гнезд лежал возле костра и похрапывал со сне.
Остаток вечера я провел в разговорах с людьми племени, а также
прислушиваясь к их разговорам между собой.
Когда я проснулся рано утром, Искатель Гнезд был уже мертв. Кажется,
это событие ошеломило только меня, потому что члены племени знали о
приближающейся смерти вождя по тем словам, которые тот сказал накануне
вечером.
Все разговоры были о поминках. Я поинтересовался о специальных
приготовлениях для этого в еде. Мне объяснили, что единственным блюдом на
поминках будет только сам Искатель Гнезд. После этого сообщения я
замолчал, но кажется Белое Яблоко заметил выражение моего лица, потому что
отозвал меня в сторону и заверил, что сам Искатель Гнезд часто принимал
участие в таком обряде и что его дух только тогда обретет полный покой,
когда тело полностью вернется в племя, которому принадлежит. Он пожалел,
что нет матери Искателя Гнезд, ведь во время поминок она имела право на
сердце и глаза своего умершего сына.
Во время нашего разговора женщины уже начали разделывать тело. Я не
хотел больше ни на мгновение оставаться здесь. Как можно быстрее покинул
лагерь и направился в сторону зарослей, где были спрятаны мои сани.
Снег еще немного порошил, слабые порывы ветерка я ощущал на своем
лице. Вскоре я убедился, как разумно было снимать парус на ночь и держать
его под одеждой. Оставленный мной на мачте, он замерз так, что расправить
его было невозможно. Я разжег костер и только после этого, расправив его
на рее, смог натянуть шкоты. Сани нужно было еще дотащить до дороги - там
на утрамбованном снегу я мог воспользоваться даже таким слабым ветерком,
только ехал бы с меньшей скоростью.
Потом я обнаружил, что и медленное скольжение имеет свои приятные
стороны. Даже поставив парус по ветру, я мог свободно двигаться в санях,
не опасаясь внезапного поворота. Преодоление каждого небольшого подъема я
воспринимал как большой успех, который я мог еще больше развить на
спусках. В такие минуты парус хлопал на рее и мгновенно опять наполнялся
ветром и как мне казалось, с удвоенной силой тащил меня вперед.
Солнце уже прошло полдороги по небу, когда я заметил Лучистую Сим.
Она бежала впереди меня по дороге сначала такая далекая, что казалась
маленьким бронзово-черным пятнышком на белом фоне снега. При таком ветре
прошло много времени, пока мне удалось поравняться с ней. Помню, что
сначала я подумал, что это - мужчина, не только потому что это казалось
наиболее правдоподобным - одинокий путешественник может быть только
мужчиной, - но также судя по высокому росту, скорости, с которой она
двигалась и которую могла поддерживать, кажется, бесконечно.
При виде ее я испытал какой-то непонятный страх. Она держалась южной
стороны дороги и, если бы я ехал по северной ее части, то в тот момент,
когда мы поравнялись, нас отделяло бы друг от друга не более чем сто
метров. Она могла представлять опасность для меня. Но если бы я проехал
мимо нее без задержки, то потерял бы возможность получить информацию. С
другой стороны, если бы я остановился, то потерял бы превосходство,
которое мне давала скорость саней.
Когда расстояние между нами уменьшилось и я смог наблюдать за ее
движениями, то пришел к выводу, что эта женщина, хотя она и бежала обычным
длинным шагом хорошо тренированного легкоатлета-мужчины. Я отметил также,
что у нее не было никакого оружия, кроме обычной палки, не намного длиннее
тех, которые применяли виггики для своих метателей, с той только разницей,
что у нее она была совсем простой формы.
Я направил сани к ней. Она должно быть услышала скрип полозьев по
замерзшему снегу, так как, не снижая темпа бега, повернула голову в мою
сторону. Может быть, она и удивилась, но ее лицо не относилось к тем, на
которых отражались все чувства:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27