Те, увидя Артема со свитой, умерили свой пыл.
- Не место для торговли, - безразличным голосом произнес один из них. - В отделение заберу со всем товаром.
Продавец готов был заплакать.
- Вот я сейчас с человеком переговорю, мочалку себе куплю, а потом забирай, - остановил стража порядка Артем. - Я, может, год в бане не был.
Милиционер недоверчиво покосился на странного, хорошо одетого покупателя.
- Может человек раз в жизни себе мочалку купить? - продолжая напирать на милиционера, Артем сделал неприметный знак Гребню: займись, дескать.
- Започем штука, папаша? - тут же отозвался тот и, услышав цену, громко распорядился: - Все берем.
Пока Вадим отсчитывал обалдевшему от всего происходящего продавцу деньги, Гребень разобрался с местным активом - оба стража порядка незаметно испарились.
Подоспевшая вездесущая кривоглазая старушонка помогла запихнуть в тут же предложенные ею полиэтиленовые пакеты весь товар.
Вадим и Гребень тащили в руках объемистые сумки и чертыхались про себя. Блажь нашла на хозяина, с кем не бывает. Сентиментальная дурь. Маленькие слабости надо понимать, особенно если они проявляются у твоего шефа.
Всю оставшуюся дорогу Артем прошагал молча. После деловой встречи он тоже не вымолвил ни слова, только улыбнулся, когда недовольный Гребень грузил сумки в "мерседес".
- И куда это теперь?
- Петровичу отвезешь, он баню открывать собрался.
Оказывается, не забыл он все, что связано с прежней жизнью, с детством. Артем почти почувствовал в тот момент свежий запах зреющих плодов, за которыми ухаживал, живя в детдоме. Оказывается, не все человеческие чувства вытравила из него суровая жизнь. Было жалко рано оборвавшегося голодного детства, жалко беспомощного мужичонку из далекого Ашхабада и - это было совсем хреново - самого себя тоже было почему-то жалко.
Артем очнулся от воспоминаний, услышав разухабистую, забойную мелодию, способную расшевелить мертвого.
А в ресторане, а в ресторане,
А там - гитара, а там - цыгане.
И что душа захочет, выбирай,
И где-то здесь начинается рай.
Для некоторых подвипивших гостей рай действительно уже наступил, и они лихо отплясывали, кто во что горазд.
Пела Валерия. Она грациозно поводила плечами и руками в такт музыке, сводя с ума разогретых алкоголем мужиков. Они, скача перед своими подругами, не забывали пожирать глазами певицу. А она, казалось, не замечала их похотливых взглядов и продолжала поддразнивать беснующееся перед эстрадной раковиной стадо.
Ай, да Валерия! Артем поймал взгляд ее смеющихся глаз. Молодец, девчонка!
Впервые Беглов увидел молодую женщину полгода назад. Он сидел у Петровича в кабинете, выслушивая отчет о текущих делах.
Яковлев, видя, что хозяин доволен его расторопностью, решил похвастаться:
- Я для ресторана певичку уже нашел. Поет замечательно. Хочешь послушать? Она как раз сейчас внизу репетирует.
- Спущусь, - сказал Артем, - хотя мне без разницы, ты сам в этих делах лучше разбираешься.
- Ну, не скажи. Голос редкостный, консерваторское образование, но... - Петрович скорбно умолк. - Уж больно серьезная, не знаю, приживется ли она у нас.
- А тебе что за печаль? - удивился Артем. - Не приживется, подыщешь другую. По мне они все одинаковые, только длина юбок разная.
В здании еще не везде закончился ремонт. Ресторан вот-вот должен был открыться, и Петрович сбивался с ног, чтобы все устроить по высшему разряду.
Артем вошел в полутемный зал. Освещена была лишь пустая раковина эстрады.
Певицу он заметил не сразу. Она сидела за роялем, который стоял в зале, - Петрович еще не определил для него постоянного места, - и, тихо аккомпанируя себе, негромко напевала. Маленькая тень, незаметная в пустом зале.
Вдруг она резко ударила по клавишам, а потом, словно пробуя собственные силы, запела в полный голос.
Она пела старинный русский романс. Пела так, что даже ничего не понимающий в музыке Артем, почувствовал, да, перед ним настоящая певица.
Он застыл на месте, боясь пошевелиться и помешать. Он много раз слышал этот романс и любил его. Всякий раз внутри у него что-то сжималось. Сейчас его застали врасплох. Мелодия и слова в пустом зале были обращены к нему одному. И пелось тоже о нем. И этот голос, голос... Лучшего исполнения он не помнит.
Услышав романс приглашенной Петровичем солистки, Артем испытал то непонятное волнение, которое, казалось, ему уже не доведется испытать никогда.
Музыка вдруг прекратилась, и певица обернулась.
- Вам не нравится?- спросила она.
- Нравится. - Артем быстро справился с собственными чувствами.
- А хозяин казино в сомнении: брать меня на работу или не брать, - криво усмехнулась девушка.
Только сейчас Артем заметил недоверчивость в ее глазах. Она была очень стройная, до худобы. Недорогое платье свободно болталось, но это ее ничуть не портило, наоборот, придавало шарм и какую-то прелесть всем ее движениям.
Видно, пришлось тебе, девочка, не очень сладко в этой жизни, подумал Артем.
Певица, казалось, прочитала его мысли, и тут же лицо, еще минуту назад одухотворенное музыкой, стало замкнутым.
- Вы уже познакомились? - раздался сзади голос Петровича.
- Нет, - спокойно ответил Артем.
Валерия Стрелецкая стала петь в ресторане казино "Белый жасмин".
Артем узнал, что живет она вдвоем с семилетней дочерью Дашей в большой трехкомнатной квартире в престижном доме сталинской постройки на Украинском бульваре. Двадцать восемь лет. Родители погибли в авиационной катастрофе семь лет назад, вскоре после рождения внучки, сразу оба, и отец, и мать. У Валерии, кроме дочери Дашки и престарелой тетки Нины, которая жила рядом на Кутузовском проспекте и не особенно жаловала племянницу с внучкой, никого не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111