Наконец, она слабо застонала, и он, почувствовав, что внутри у неё все напряглось, с новой силой вонзился в нее, как самец, желавший слиться со своей самкой.
Он неохотно отпустил её.
- Такое блаженство... - Лера часто дышала. - Ты... так редко видишься со мной.
Она прошептала эти слова прерывающимся голосом и облизала пересохшие губы.
Артем задохнулся при виде её красного острого язычка, который, словно дразня, то исчезал, то показывался вновь.
- Дай... - Он склонился над её лицом.
Губы Валерии послушно приоткрылись, и Артем с жадностью приник к ним. Так же послушно раздвинулись её ноги, и он опять вошел в нее.
Они потеряли счет времени. Это длилось бесконечно долго или один миг... Это было прекрасно и сладостно. Не нужны были никакие любовные ухищрения, возбуждающие ласки, - все это было ничто в сравнении с тем блаженством, которое испытывали оба. Артем сжимал губами язычок Валерии и чувствовал, с каким самозабвением она отдается ему.
Потом она лежала, отдыхая, свернувшись клубочком и положив голову ему на живот.
- Мне никогда не было так хорошо. Помнишь нашу первую встречу? Сейчас было как будто в первый раз... Ты никогда меня так не целовал.
Она закрыла глаза, что-то сладостно сжалось внутри нее, волной пробежало по телу.
- Смотри, - она взяла его пальцы и прижала к своей груди. Набухающий сосок твердел прямо на глазах.
Артем наклонился, чтобы поцеловать его.
- Нет, - вырвалось у Валерии. - А то я с ума сойду от желания. Я ненасытная, да? Сама не знаю, что со мной произошло.
Артем, не отвечая, гладил её живот. Он повернул её к себе спиной и прижался губами к мочке уха.
- О-о-о... - по телу Валерии пробежала судорога. - Что ты со мной делаешь! Каждый кусочек тела - эрогенная зона...
Она, выгибая спину, терлась о его грудь. Он провел рукой вдоль плавной линии женского бедра - восхитительной линии! - и прижал к себе её крепкую маленькую попку. Тело Валерии особенно роскошно выглядело в этой позе. Оно было сексуальным и слушалось малейшего прикосновения сильных рук.
Они угомонились только под утро.
Официант из ресторана принес охлажденное шампанское.
Валерия пила и смеялась. Артем целовал её и пытался выпить напиток из её губ. Ничего не получалось, и "Мартини" прозрачной струйкой стекало по шее и груди.
- Я так не умею, - сердилась Валерия, но Артем не отпускал её. Сделав глоток, он стал целовать её, раздвигая языком сомкнутые губы. Она почувствовала вкус шампанского у себя во рту.
- Еще! - попросила она, целуя его в уголки губ. - Ну, пожалуйста, еще...
- Теперь ты, - Артем налил бокал "Мартини" и подал его Валерии. Это была незабываемая ночь. И день. Все происходило в каком-то угаре.
Они никогда не были вместе столько часов подряд. И никогда не желали друг друга так страстно.
Валерия ненадолго засыпала, а потом с новой силой занималась с Артемом любовью.
Он, казалось, не спал вовсе. Когда Лера открывала глаза, она видела его взгляд, устремленный на нее.
Иногда в полусне она чувствовала, как его руки гладят её, перевовачивают. Она и в этом состоянии была послушна. Раздвигала ноги, подчиняясь требовательным пальцам, и сладостно содрагалась, принимая его.
- Это называется: изнасиловать во сне, - прерывающимся голосом бормотала она и, окончательно проснувшись, приникала к нему всем телом.
Еще никогда она не была такой счастливой.
- Ты меня высосал всю до капельки. Я даже тела своего не чувствую. А ещё смертельно хочу есть!
Голая Валерия, не стесняясь собственной наготы, уселась в широкое кресло и, покачивая красивой ножной в изящной туфельке, понянулась к тарелке.
- Не смотри на меня! - она поймала взгляд Артема, устремленный на нее. - Я подавлюсь.
Потом они снова безумствовали. В кресле, на диване, на широкой постели, - везде она искала губы Артема. Ее руки обнимали и ласкали его. Она отдавалась с таким самозабвением, с такой страстью, что порой с трудом сдерживала крик, готовый вырваться из груди. Это было так естественно: хотеть и получать желаемое.
Провожая Стрелецкую в аэропорт, Артем обнял её на прощанье.
- Не переживай, все будет, хорошо. Закончишь выступления, вернешься в Москву...
Она вздохнула:
- Раньше, когда я была никому не нужна, или, как сейчас говорят, невостребована, я думала: Господи, ну только бы один раз выйти на настоящую сцену, один только разок! А теперь... Наташка Дробышева права: невероятно трудно достичь успеха, но удержаться - ещё труднее.
Беглов поморщился: он не любил Дробышеву и не скрывал этого. Лера поняла его без слов.
- Да ладно тебе, - она прижалась к нему плечом. - Она хорошая, только взбалмошная.
- Тебе видней.
- Она пашет, как лошадь. Половина из того, что про неё пишут неправда.
- Я ничего не понимаю в ваших специально разыгранных скандальных историях. И понимать не хочу. Ты - самостоятельный человек, у тебя своя жизнь, и я рад, что все более-менее получается. Теперь даже если меня и подстрелят...
- Не говори так! - Лера зажала ладошкой его рот. В её глазах была боль. - С тобой тяжело расставаться, - она едва сдерживала слезы. - Было так хорошо, что все кажется нереальным. У меня сердце щемит от нехорошего предчувствия.
- Ну, ну, - Беглов похлопал её по плечу. Ему тоже было паршиво в этот момент. Он подумал, что настроение Валерии передалось ему, и нахмурился. Все будет хорошо, девочка моя.
Был теплый осенний день. Когда самолет, набирая высоту, взмыл над Адлером, Валерия смотрела в иллюминатор на голубое южное море, на солнце, на верхушки пальм. Сердце рвалось назад.
Она закрыла глаза и вновь увидела гостиничный номер с громадной постелью. Она откинулась на спинку кресла и непроизвольно раздвинула ноги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93