Они сражались в Баварии, но вскоре их разгромили американские войска. Это и были первые вервольфы.
Когда в конце сороковых годов «ОДЕССА» начала прорастать в Западной Германии, первым ее руководителем стал один из тех, кто обучал в 1945 году будущих вервольфов. Он и взял себе это имя. Оно подходило ему как нельзя лучше – скрывало его истинное лицо, было достаточно символичным и мелодраматичным, чтобы утолить извечную жажду немцев к театральности. Однако в том, как расправлялась «ОДЕССА» со всяким, ставшим у нее на пути, ничего театрального не было.
Вервольф конца 1963 года был уже третьим по счету. Фанатичный и упрямый, в постоянной связи с аргентинскими боссами, он ревностно защищал интересы всех живших в ФРГ бывших эсэсовцев, но особенно тех, чей чин в СС был высок или кого разыскивали наиболее упорно.
Он смотрел в окно кабинета и вспоминал, как всего месяц назад ездил в Мадрид на встречу с генералом Глюксом, где его категорические предупредили о необходимости сохранить жизнь Вулкана. Между тем Вервольфу – единственному в ФРГ – было известно, что первые тридцать семь лет Вулкан прожил под своим настоявшим именем – Эдуард Рошманн.
Взглянув на страницу блокнота с номером машины Миллера, Вервольф нажал кнопку интеркома, спросил секретаршу:
– Хильда, как зовут частного сыщика, которого мы нанимали в прошлом месяце для дела о разводе?
– Минуточку. – Из динамика послышался шелест бумаг. – Меммерс, Хайнц Меммерс.
– Дайте мне, пожалуйста, номер его телефона... Нет, нет, я позвоню ему сам.
Записав телефон на той же странице блокнота, он отключил интерком. Встал, подошел к вделанному в стену сейфу, вынул оттуда толстую книгу и вернулся за стол. Нашел в книге нужную страницу. Там было только два Меммерса – Генрих и Вальтер. Вервольф провел пальцем по строке напротив Генриха – человека с таким именем обычно называют Хайнцем, – посмотрел дату рождения, прикинул, сколько лет должно быть Меммерсу, и восстановил в памяти облик частного сыщика. Возраст совпал. Вервольф выписал из той же строки два других числа и попросил Хильду соединить его с городом, услышав гудок, набрал полученный от нее номер.
Ответил женский голос: «Сыскное бюро Меммерса».
– Попросите к телефону самого господина Меммерса.
– Можно узнать, кто это говорит? – осведомилась секретарша.
– Нет, нельзя. Позовите его к телефону, и поживее.
Приказной тон Вервольфа подействовал.
– Сию минуту, господин, – послушно сказала секретарша. Вскоре в трубке раздался неприветливый голос: «Меммерс слушает».
– Это господин Хайнц Меммерс?
– Да, а кто вы такой?
– Неважно. Скажите, число 245.718 вам знакомо?
Меммерс молчал. Тяжело дыша, он пытался сообразить, кто мог знать его эсэсовский номер. Между тем лежавшая на столе Вервольфа книга содержала список всех бывших эсэсовцев. Наконец Меммерс с опаской прохрипел:
– Почему я должен его знать?
– А если я скажу, что мой номер имеет всего пять цифр... камрад ?
Меммерса словно подменили. Пятизначные номера давались только высшим офицерам СС.
– Понял вас.
– Вот и отлично, – отозвался Вервольф. – Хочу поручить вам небольшое дело. За одним из наших камрадов охотится какой-то соглядатай. Нужно узнать, кто он.
– К вашим услугам, – рявкнул в трубку Меммерс по-военному.
– Превосходно. Но давайте называть друг друга камрадами. В конце концов, мы товарищи по оружию.
– Да, камрад, – ответил Меммерс, явно польщенный.
– Вам лучше поехать в Гамбург самому. Я хочу знать имя и адрес соглядатая, его ремесло, положение в обществе, семью, привязанности. Словом, все. Сколько на это уйдет времени?
– Около сорока восьми часов.
– Хорошо, перезвоню ровно через двое суток. И последнее. Он не должен догадаться, что за ним следят. Понятно?
– Конечно. Постараюсь не попадаться ему на глаза.
– Когда закончите, подготовьте отчет. Прочтете его мне по телефону. Деньги за работу я вышлю почтой.
– Не нужно денег, – заявил вдруг Меммерс. – Ведь дело касается нашего братства.
– Тем лучше. Через два дня я вам перезвоню.
В тот же вечер Миллер выехал из Гамбурга. На этот раз в Бонн, маленький скучный городишко на берегу Рейна, который Конрад Аденауэр сделал столицей ФРГ лишь потому, что сам был его уроженцем.
Неподалеку от Бремена «ягуар» Миллера пронесся мимо «опеля» Меммерса, спешившего на север в Гамбург. Не заметив друг друга, Хайнц и Петер помчались каждый к своей цели.
Когда Миллер въехал на главную улицу Бонна, уже стемнело. Увидев белый верх фуражки дорожного полицейского, Петер приблизился к нему и спросил:
– Как добраться до британского посольства?
– Через час его закроют, – предупредил тот, как истинный рейнляндец.
– Тем более нужно поспешить, – настаивал Миллер. – Как туда проехать?
– Держитесь трамвайных путей. – Полицейский указал на юг. – Посольство будет слева на самом выезде из Бонна. Узнаете его по британскому флагу над входом.
Миллер кивнул в знак благодарности и уехал. Посольство оказалось там, где и говорил полицейский. Это было длинное низкое здание из серого бетона, которое английские корреспонденты в Бонне окрестили почему-то «фабрикой пылесосов». Миллер съехал с дороги и оставил машину на маленькой стоянке для гостей.
Миновав отделанные деревом стеклянные двери, он очутился в небольшой приемной, где слева за столом сидела пожилая секретарша. За ней в крошечном закутке расположились двое мужчин в голубых сержевых костюмах, явно бывшие армейские сержанты.
– Мне бы хотелось побеседовать с атташе по делам прессы, – сказал Миллер на ломаном английском.
Секретарша беспокойно взглянула на него и ответила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86