Ты должен открыть дверь номера, мне это нужно сегодня вечером, время пока не знаю. Позвоню, когда ты потребуешься.
Гостиница «Интурист» расположена в ста метрах от «Националя», за углом на Тверской улице.
Спустя полчаса полковник Гришин появился в церкви Всех Святых на Кулишках. Обеспокоенный отец Максим, покрытый потом, ожидал его.
– Когда он приезжал?
– Без предупреждения, около четырех часов. Но его святейшество, должно быть, ожидал его. Мне велели сразу же ею проводить. С переводчиком.
– Сколько времени они пробыли вместе?
– Около часа. Я принес им самовар, но они молчали, пока я был в комнате.
– Слушали за дверью?
– Я пытался, полковник. Это непросто. Там делали уборку те две монахини. И еще архидьякон, личный секретарь ею святейшества.
– Что вы слышали?
– Немного. Они говорили о каком-то принце. Англичанин предлагал патриарху иностранного принца для какой-то цели. Я слышал только обрывки фраз – «кровь Романовых» и «в высшей степени подходит». Старик говорил тихо, но это не имело значения, я не понимаю по-английски. К счастью, голос переводчика звучал громче. Большей частью говорил англичанин; его святейшество в основном слушал. Один раз я увидел, как он рассматривает какой-то план. Потом мне пришлось как-то оправдать свое присутствие поблизости. Я постучал и вошел, спрашивая, не надо ли подогреть самовар. Они в это время молчали, потому что его святейшество писал письмо. Он сказал мне «нет» и махнул рукой, чтобы я вышел.
Гришин задумался. Слово «принц» имело для него четкий смысл, не то что для отца Максима.
– Что-нибудь еще?
– Да, последнее. Когда они уходили, дверь приоткрылась. Я был снаружи, с их пальто. Я услышал, как патриарх сказал: «Я поговорю с исполняющим обязанности президента в первый же удобный момент». Это было отчетливо слышно, единственное целое предложение.
Полковник Гришин посмотрел на отца Максима и улыбнулся.
– Боюсь, что патриарх вступает в заговор в пользу иностранных интересов против нашего будущего президента. Очень печально, очень прискорбно, потому что ничего из этого не получится. Я уверен, у его святейшества добрые намерения, но он делает глупости. После выборов всю эту чепуху можно будет забыть. Но вы, мой друг, не будете забыты. Работая в свое время в КГБ, я научился распознавать разницу между предателем и патриотом. Предатели при определенных обстоятельствах могут быть прощены. Его святейшество, например. Но истинный патриот всегда получит награду.
– Благодарю вас, полковник.
– У вас бывает свободное время?
– Один вечер в неделю.
– После выборов вы должны прийти и пообедать в одном из наших лагерей молодых боевиков. Они неотесанные грубияны, но сердца у них добрые. И конечно, чрезвычайно крепкие. Всем от пятнадцати до девятнадцати. Лучших из них мы берем в «черную гвардию».
– Это было бы очень… приятно.
– И конечно, после выборов я предложу президенту Комарову, чтобы гвардия и боевики имели почтенного капеллана. Безусловно, для этого будет необходимо стать епископом.
– Вы очень добры, полковник.
– Вы узнаете, что я могу быть добрым, отец Максим. А теперь возвращайтесь в резиденцию. Держите меня в курсе.
Когда информатор ушел, Гришин приказал водителю везти его к «Националю». Пришло время, думал он, когда назойливый англичанин и его американский возмутитель спокойствия узнают кое-что о современной Москве.
Глава 17
Полковник Гришин приказал проехать метров сто по Охотному ряду, образующему северо-западную сторону Манежной площади, где находится «Националь», и остановить машину.
Из машины он увидел два автомобиля своих наблюдателей, припаркованные у торговой галереи напротив отеля.
– Подожди здесь, – сказал он водителю и вышел из машины. На улице в семь часов вечера было почти двадцать градусов ниже нуля. Несколько съежившихся фигур брели по тротуару.
Он перешел улицу и постучал по стеклу машины со стороны водителя. Стекло, опускавшееся автоматически, скрипнуло на морозе.
– Слушаю, полковник.
– Где он?
– Должно быть, внутри, если он пришел до нашего приезда. Никто даже слегка напоминающий его не выходил.
– Позвони господину Кузнецову. Скажи: он нужен мне здесь.
Начальник отдела пропаганды появился через двадцать минут.
– Надо, чтобы ты изобразил американского туриста еще раз, – сказал Гришин. Он вытащил из кармана фотографию и показал Кузнецову. – Вот человек, которого я ищу, – сказал он. – Попробуй фамилии Трабшо или Ирвин.
Кузнецов вернулся через десять минут.
– Он там, под фамилией Ирвин. В своей комнате.
– Номер?
– Два пять два. Это все?
– Все, что мне нужно.
Гришин вернулся в свою машину и по мобильному телефону позвонил профессиональному вору, сидевшему в холле гостиницы «Интурист» за углом.
– Ты готов?
– Да, полковник.
– Оставайся наготове. Когда я дам команду, надо будет обыскать комнату два пять два. Один из моих людей в холле. Он пойдет с тобой.
– Понял.
В семь часов один из двух людей Гришина оставил свой наблюдательный пост в холле и вышел на улицу. Он кивнул своим коллегам на противоположной стороне, находившимся в ближайшей к нему машине, и ушел. Через пару минут показались две фигуры в тяжелых зимних пальто и меховых шапках. Гришин разглядел седые пряди, выбившиеся у одного из-под шапки. Мужчины повернули налево и пошли в направлении Большого театра.
Гришин позвонил вору:
– Он вышел из отеля. Комната пуста.
Одна из машин Гришина медленно поползла за идущими. Еще двое наблюдателей, которые сидели в кафе нижнего этажа «Националя», вышли на улицу и пошли за англичанами. Четверо наблюдателей шли по улице, другая четверка сидела в двух машинах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167