Заработал двигатель. Двое, коммандос снова появились на палубе и отдали концы. Лейтенант в последний раз помахал Маккриди, и «Фэр, Мэйд», запыхтев, отвалила от «Регины». Коммандос не любили рекламы. Они сделали свое дело, и теперь им не было нужды слоняться здесь.
Том Раус, опустив плечи, сидел на комингсе одного из трюмов «Регины» рядом с телом Моники Браун. К другому борту «Регины» подошел сторожевой корабль. С него бросили кошки, и первая группа военных моряков спрыгнула на палубу грузового судна. Моряки посовещались с Маккриди.
Порывом ветра отбросило угол простыни, который закрывал голову убитой. Раус перевел взгляд на спокойное, прекрасное даже в смерти лицо. Ветерок растрепал пряди пшенично-золотистых волос. Одна из прядей упала на лоб, и Раус нагнулся, чтобы поправить волосы Моники. Кто-то сел рядом и обнял Рауса за плечи.
– Все кончено, Том. Вы не могли знать. Вам не в чем себя винить. Она знала, на что шла.
– Если бы я мог предполагать, что она тоже здесь, я бы не убил ее, – мрачно заметил Раус.
– Тогда она убила бы вас. Уж таким она была человеком. Два моряка сняли наручники с ирландцев и повели их на сторожевой корабль. Двое санитаров под наблюдением хирурга положили раненого на носилки и унесли.
– Что теперь будет? – спросил Раус.
Маккриди посмотрел на море, на небо и вздохнул.
– Теперь, Том, возьмутся за дело адвокаты и судьи. Последнее слово всегда остается за ними. Они переведут на сухой язык. своей профессии все, что касается жизни и смерти, страсти, алчности, смелости, зависти и славы.
– А вы?
– О, я вернусь в Сенчери-хаус и возьмусь за другое дело. Каждый вечер я буду возвращаться в свою квартиру, буду слушать музыку и ужинать тушеными бобами. А вы, мой друг, вернетесь к Никки, крепко ее обнимете, будете писать книги и забудете об этой истории. Забудете все – Гамбург, Вену, Мальту, Триполи, Кипр. Все кончено.
Мимо Маккриди и Рауса провели Стивена Джонсона. Он остановился и бросил взгляд на англичан. Его акцент был густ, как поросшие вереском болота западного побережья.
– Придет наш день, – сказал ирландец.
Это был лозунг Ирландской республиканской армии.
Маккриди поднял глаза и покачал головой.
– Нет, мистер Джонсон, ваш день давно миновал.
Два санитара несли на носилках тело мертвого ирландца.
– Почему она это сделала, Сэм? Почему, черт побери, она это сделала? – спрашивал Раус.
Маккриди нагнулся и простыней прикрыл лицо Моники. Санитары вернулись за ее телом.
– Потому что она верила, Том. Разумеется, ее вера была ложной. Но она верила.
Маккриди встал и потянул Рауса за руку.
– Вставайте, молодой человек, нам пора домой. Не переживайте, Том. Не переживайте. Она ушла так, как и хотела уйти, Том, никто ее не неволил. Теперь она стала просто еще одной жертвой войны. Как и вы, Том, как и все мы.
Интерлюдия
Четвертый день слушания пришелся на четверг. Тимоти Эдуардз решительно настроился в этот день завершить работу комиссии. Прежде чем предоставить слово Денису Гонту, Эдуардз решил, изменив тактику, перейти от обороны к наступлению. Эдуардзу стало известно, что сидящие с ним за одним столом коллеги – ил Эдуардз.
Он почувствовал огромное облегчение, узнав, что сегодня ему придется выслушать последнюю историю, после чего можно будет перейти к принятию неизбежного решения. Кроме того, рассуждал Эдуардз, двое его коллег, безусловно, склонятся к тому, что в этой операции Маккриди действовал, скорее, как лихой ковбой, а не как представитель правительства ее королевского величества. Разумеется, молодежи было легко встречать Сэма овацией, когда он, возвратившись в Лондон накануне Нового года, входил в бар «Хоул-ин-зе-Уолл». Но ведь это ему, Эдуардзу, забыв о празднике, пришлось успокаивать встревоженный Скотланд-Ярд, взбудораженное Министерство внутренних дел и возмущенное до предела Министерство иностранных дел. О том времени Эдуардз до сих пор не мог вспомнить без содрогания.
Денис Гонт неторопливо подошел к столу клерка и взял протянутую ему папку. Вопреки тому, что он сам сейчас сказал, Гонт предпочел бы забыть о карибской операции. Как ни глубоко было его уважение к руководителю отдела, Гонт понимал, что в той операции Маккриди всерьез закусил удила.
Гонт очень хорошо помнил, какой поток памятных записок и меморандумов обрушился тогда на Сенчери-хаус сразу после Нового года. Помнил он и состоявшийся в середине января необычно продолжительный разговор один на один Маккриди и директора Интеллидженс Сервис.
Новый директор был назначен всего за две недели до Нового года, и детальный отчет о приключениях Сэма Маккриди в бассейне Карибского моря был для него своеобразным новогодним подарком. К счастью, сэр Марк и Обманщик давно знали Друг друга, и после официального выговора директор извлек упаковку с шестью бутылками любимого эля Маккриди, чтобы отметить Новый год, а заодно добиться от Сэма обещания – впредь никогда не нарушать правила. Шесть месяцев спустя по причинам, о которых Маккриди мог только догадываться, директор стал уклоняться от встреч с ним.
Гонт решил, что директор до самого лета просто ждал подходящего момента, чтобы под благовидным предлогом спровадить Маккриди. В этом Гонт ошибался, он понятия не имел, насколько высок тот уровень, откуда поступил приказ.
Маккриди догадывался. Ему не нужно было говорить, ему не нужны были доказательства, потому что он знал директора. Как хороший полевой командир, сэр Марк сказал бы в лицо подчиненному, если бы тот вышел за рамки дозволенного, устроил бы ему разнос, если бы тот заслуживал, даже выгнал бы его, если бы тот зашел слишком далеко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167