Двое пассажиров вели себя подозрительно и странно, и никакого логического объяснения я такому поведению найти не мог».
Далее в письме в деталях описывалось, что именно видел его автор и почему это показалось ему странным и подозрительным. Завершал письмо следующий пассаж:
«Ни в коем случае не хочу показаться паникером и навлечь на вас излишние хлопоты и неприятности, но эти двое явно договаривались о чем-то предосудительном. О чем, как мне кажется, следует уведомить власти на самом высоком уровне».
«Вот самонадеянный осел, — подумал Фэллон. — Какие еще власти?… Ну разве что таможенное и акцизное управление Ее Величества королевы…» Однако Фэллону претило шпионить за пассажирами своего корабля. И он передал письмо Гарри Полфри. Тот прочитал его и многозначительно поджал губы.
— Полуночное свидание двух любовников? — предположил он.
Фэллон знал о Гарри Полфри, и тот знал, что он знает. Так что слова капитан подбирал с особым тщанием.
— Ничто не указывает на то, что они любовники. К тому же, где, как не в Бангкоке, они могли познакомиться? Так почему бы не назначить свидание прямо в Хитроу, по прилете? К чему встречаться ночью у двери туалета, в который ни один из них даже не пытался зайти? Черт побери, Гарри! Тащи сюда список пассажиров, и быстро!
Полфри кинулся выполнять распоряжение, а Фэллон причесался перед зеркалом, разгладил ладонями измятую сорочку и спросил у своего помощника:
— Где мы сейчас?
— Приближаемся к берегу Греции. Что-то случилось, Адриан?
— Надеюсь, что нет.
Полфри вернулся со списком. Место 30C принадлежало некоему Кевину Доновану.
— Ну а тот, другой? Элегантный?
— Кажется, я его видел, — сказал Полфри. — Первый класс, место под номером 2К, — он зашелестел списком. — Зарегистрирован под именем Хьюго Сеймур.
— Давай все же убедимся, прежде чем что-то предпринимать, — сказал капитан. — Ступай и проверь незаметно оба класса, и первый, и туристический. Погляди, не торчат ли из-под одеяла ноги в кремовых шелковых брюках. Погляди в гардеробной, не висит ли там такой же пиджак.
Полфри кивнул и отправился выполнять новое задание. Фэллон позвонил и заказал себе чашку крепкого черного кофе, а потом стал проверять новые данные по полету.
Система автоматизированного управления полетом, приведенная в действие девять часов тому назад, заверила его, что борт «один-ноль» ни на йоту не отклонился от заданного курса, что летят они пока по расписанию, что уже пролетают над Грецией, а следовательно, до времени приземления в Хитроу осталось четыре часа. Сейчас по лондонскому 2:20 ночи, а по греческому — 3:20, но за бортом тьма, как в колодце. Внизу, через разрывы в облаках, мерцают редкие огоньки, зато звезды на небе сверкают ярко.
Адриан Фэллон был наделен не меньшей гражданской совестливостью, чем незнакомый ему пассажир-анонимщик из туристического класса. Но на нем лежала ответственность, и он не знал, как лучше поступить. Ничто в записке не указывало, что его команда в опасности, а раз так, то первой естественной реакцией было проигнорировать это послание вовсе.
Проблема в том, что при Ассоциации британских авиапилотов, сокращенно АБАП, существовал комитет безопасности, и он был его вице-председателем. И если в Хитроу действительно что-то обнаружат, если кто-то из этих пассажиров, Сеймур или Донован, будет заподозрен полицией или таможней в каком-либо серьезном нарушении, а потом в ассоциации узнают о том, что его предупреждали о подозрительном поведении этих пассажиров, а он ничего не предпринял, то объяснить подобное поведение будет сложно. Куда ни кинь, везде клин. И вот, когда самолет пересек границу Греции, он принял решение. Гарри Полфри видел записку, не говоря уже о ее авторе, «сознательном гражданине», а стало быть, если хотя бы один из них проболтается в Хитроу, распустит слух, кто тогда прикроет его задницу? Так что лучше уж перестраховаться. И он решил передать по радио предупреждение. Ни в коем случае не паникерское, и не в таможенно-акцизный комитет, но в свою компанию, дежурному офицеру, который, зевая и борясь со сном, несет сейчас ночную службу в Хитроу.
Сообщение, направленное по открытому каналу, услышит половина пилотов, летящих сейчас в Лондон, а таковых могло набраться с добрую дюжину. С тем же успехом можно дать объявление в «Тайме». Но у самолетов Британских авиалиний существовал свой закрытый канал под названием СКИВС.
Система коммуникаций, связи и информации для воздушных судов позволяла ему передать это сообщение в Хитроу с соблюдением конфиденциальности. Главное, сбагрить с рук эту проблему, а там будь что будет.
Вернулся Гарри Полфри. «Хьюго Сеймур, — подтвердил он, — ни малейших сомнений». — «Что ж, прекрасно», — сказал Фэллон и отправил краткое сообщение. В этот момент они пролетали над Белградом.
Биллу Батлеру так и не понадобился будильник, поставленный на четыре тридцать. Ровно без десяти четыре зазвонил телефон. Это был его дежурный из терминала под номером четыре в Хитроу. Выслушав сообщение, он скинул одеяло и почувствовал, что окончательно проснулся. Десять минут спустя он был уже в машине, ехал по направлению к аэропорту и размышлял.
Все эти анонимные штучки были ему хорошо известны. Трюк, старый, как мир. Не раз и не два откуда-нибудь с городского телефона-автомата звонил неизвестный с сообщением, что на борту прилетающего самолета находится наркокурьер.
Само собой разумеется, что таможня не могла проигнорировать такой звонок, пусть даже они были на девяносто процентов уверены, что описанный анонимом турист невинен и чист как стеклышко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14