Что ж, продолжим снимать отпечатки.
На конвертах пластинок отпечатки смазаны, а на самих пластинках с их желобками – ничего путного не снимешь. На моем хай-фай – Чамп Динин: «Меееед-ленные мысли: Чамп играет Дюка».
И пусть играет – а я полистаю журналы «Замочная скважина»:
Пианино, саксофон, бас – нежная, мелодичная музыка. Пикантные снимки, намеки: блондинистая нимфа М. М. добивается гея Р. X – и пойдет на все, чтобы вернуть его, так сказать, на путь истинный. Нимфоманка Д. М. – одаренная гигантскими размерами ищет столь же одаренных в спортзале Истона. Не меньше десяти дюймов – у нее даже линейка для этих целей припасена. Среди последних завоеваний: жеребчик – звезда порнофильмов Ф.Т., эстрадный юморист М.Б., немногословный актер вестернов Дж. С.
Надрывный сакс, пульсирующий бас.
И истории – байки странствующих торговцев. Фотографии, само собой: неряшливые матроны с сиськами, едва не вываливающимися из лифчиков. Трели на пианино – просто роскошно.
Под переливы Динина осилил один журнал. «Замочная скважина», июнь 1958 года.
У М. М. и бейсболиста Д. Д. М. – роман – и влюбленная в Д. Д. М. звезда слетает с катушек. Шикарный отель «Плаза» – десять дней и десять ночей любовного безумия.
Альтовые трели на саксофоне – вокруг меня кружатся Гленда, Мег, Люсиль.
Объявления: увеличение полового члена, обучение юриспруденции на дому. «Индиго» а-ля Динин – духовые инструменты, низкий диапазон.
Рассказ о папе и дочке – сразу начинается с диалога. И фото: неказистая брюнетка в бикини:
– Ну-у… ты похож на моего папу.
– Похож? Хотя я достаточно стар, чтобы быть им. Игра есть игра, правда? Я могу быть папочкой, поскольку гожусь на эту роль.
– Как там в песне поется: «Мое сердце принадлежит папе»?
Пробежим глазами статейку: сиротка Лоретта желает папу. Злой Терри лишает ее девства – она спит с ним и ненавидит это. Она продает себя взрослому мужчине, и потом ее убивает проповедник. И прилагается фото – Рафия; та самая брюнетка, задушенная поясом.
Чамп Динин надрывается, а я думаю:
Лоретта равняется Люсиль, Терри – равняется Томми. «Сиротка» Лоретта – ХЗ. Люсиль хочет папочку Джея-Си – трудно представить, что девочка вдруг возжелала этого жирного ублюдка.
Диалог – наверняка записан на пленку.
А автор сего «творения» – наш вуайерист.
«Замочная скважина», июль 1958 года – сплошные байки о кинозвездах. Посмотрим выходные данные – адрес в Долине – завтра надо будет туда наведаться.
Зазвонил телефон – делаю тише – беру трубку:
– Глен…
– Да. Ты сумасшедший или просто самонадеянный?
– Не знаю, может, и то и другое. Слушай, давай я приеду на съемочную площадку?
– Не надо. Сид Фритцелл снимает ночные сцены.
– Тогда поедем в отель. Мы не можем ни к тебе, ни ко мне – слишком рискованно.
Тот смех. «Сегодня читала в „Таймс", что Говард Хьюз и иже с ним улетели в Чикаго на какое-то совещание Министерства обороны. Дэвид, домик для гостей на Голливудских холмах свободен, и у меня есть ключи».
За полночь – будем считать, что бояться нечего. «Давай через полчаса?»
– Давай. Буду скучать.
Я положил трубку и врубил пластинку на полную громкость. Эллингтон/Динин, «Кролик». И сразу – воспоминания: сорок второй год, я – морской пехотинец, Мег, эта мелодия – мы танцуем в «Эль Кортез Скай Рум».
Теперь-то что – прошло шестнадцать долгих лет. Телефон под боком, осталось только набрать номер.
– Алло?
– Хорошо, что я застал тебя, – правда, я думал, что охотишься за Стеммонсом.
– Ну надо же мне иногда спать. Слушай, эксплуататор…
– Убей его, Джек.
– Ладно, согласен. Десять?
– Десять. Прикончи его и дай мне выиграть время.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Голливудские холмы – большой дом в испанском стиле, чуть поодаль от Малхолланд-драйв.
Окна светятся, у порога – машина Гленды. Дюжина комнат с лишком – ничего себе бордельчик на одну персону.
Я припарковался – и тут мои фары осветили «шеви» пятьдесят пятого года выпуска. Чертовски знакомый: тачка Гарольда Джона Мишака.
Чтобы убедиться, врубаю дальний свет: на крыле – логотип компании Говарда Хьюза.
Ночная тишь – темные дома, и лишь в одном горит свет.
Я выбрался из машины и прислушался: голоса – его и ее – тихие, приглушенные.
На крыльцо, пробую дверь – заперто. Голоса: его – раздраженный, ее – спокойный. Обхожу дом, снова прислушиваюсь.
Мишак: «… А могло быть и хуже. Ты будешь со мной – можешь притворяться, что это Клайн. Я видел, как он приезжал к тебе в Гриффит-парк, – что касается этого, ты можешь продолжать с ним встречаться – я не собственник, и партнеров у меня нет. Мистер Хьюз никогда не узнает, ты просто будешь спать со мной и достанешь деньги Клайна – а они у него есть, потому что он связан с мафией. Мистер Хьюз мне сам об этом сказал».
Гленда: «А как я узнаю, что ты – один?»
Мишак: «По тому, что Гарольд Джон – единственный человек в Лос-Анджелесе, который не боится ни мистера Хьюза, ни этого твоего лейтенанта, который считает себя таким невшибенным».
Обегаю дом, к окну столовой. Занавески висят неплотно, смотрю:
Гленда пятится назад, Мишак надвигается на нее, сдвигая бедра.
Движутся медленно – оба; за спиной Гленды – подставка для ножей.
Попробовал открыть окно – не поддается.
Гленда: «Так как я узнаю, что это будешь только ты?»
Гленда – одна рука шарит за спиной, вторая манит – иди, мол, сюда.
Гленда: «Думаю, нам будет хорошо вместе».
С тыла, задняя дверь – я вышиб ее плечом и вбежал в дом.
Коридор, кухня, а там –
Клинч: его руки ощупывают ее тело, ее руки нащупывают рукоятки ножей.
Стоп-кадр: я не могу пошевелиться. Застыв на месте, смотрю:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121