Сравнив количество полученных от девушки газет с указанным типографией числом, он сказал:
– Не хватает двадцати номеров.
– Они уже проданы, – героически солгала Скайдрите, хотя у самой от волнения подкашивались ноги.
Первый только удивился:
– Так рано?
Но второго этот ответ не удовлетворил. Рванув дверь киоска с такой силой, что из нее вылетел ключ, он окинул взглядом все внутреннее устройство будки.
– А это что? – указал он пальцем на отложенные двадцать номеров.
С отчаянием думая, что же ей делать, Скайдрите на всякий случай продолжала вдохновенно врать:
– Я же вам сказала: они уже проданы! Эти покупатели платят мне за месяц вперед.
– Не наше дело!.. – И жилистая рука, на среднем пальце которой красовалось кольцо с выгравированным черепом, потянулась за газетами.
Скайдрите однажды где-то читала, что в смертельной опасности человеческая мысль работает с лихорадочной быстротой. То же произошло и сейчас. За миг, пока рука шуцмана еще тянулась к газетам, в мозгу девушки промелькнуло множество мыслей. Бросить листовки, а самой бежать?.. Ударить шуцмана и попытаться исчезнуть вместе с листовками?.. Просто ждать, в надежде, что шуцманы бросят газеты в машину, не заметив листовок?.. Нет, настоящий подпольщик не имеет права надеяться на чудо! Но что же делать? Что? Что?..
И вдруг она услышала собственный, но показавшийся ей совершенно чужим голос, спокойно произнесший:
– Но, быть может, вы хотя бы разрешите мне сообщить своим покупателям, что газета конфискована?
Шуцман на мгновение замешкался. Этого мгновения было достаточно. Лампа опрокинулась, керосин пролился, и газеты воспламенились. Огонь молниеносно перекинулся на журналы и тонкие дощатые стенки киоска. Защищая лицо, шуцман выбежал, захлопнув за собой дверь, и Скайдрите, в опаленном пальто, ослепшая от дыма, обожженными руками пыталась нащупать выход. Ее последней мыслью было: «Будь что будет! Листовки уничтожены!» Потом все расплылось перед ее глазами, улетучилось, исчезло…

Когда до киоска осталось всего три квартала, Буртниек спохватился, что Скайдрите даже не знает, кто он в действительности. «Но ничего, – утешал он себя. – Разве простой знакомый не мог услышать о конфискации „Тевии“? А если девушка все же догадается, что я – один из подпольщиков? Черт возьми, пусть догадается! В конце концов, жизнь человека дороже всего!»
Как только Силинь резко повернул за угол и машина подлетела к киоску, Висвальд с ужасом понял, что все его размышления были излишни. Он опоздал – один из шуцманов стоял возле будки, второй как раз входил в нее. Но прежде чем Буртниек успел решиться что-нибудь предпринять, шуцман вдруг выскочил из киоска и вслед за ним из окошка вырвался густой клуб дыма. Чутье подпольщика сразу же подсказало Висвальду – Скайдрите подожгла киоск, чтобы листовки не попали в руки полиции.
Не думая о том, что и его могут арестовать, Буртниек бросился вперед, хотел открыть дверь, но она не поддавалась. Тогда он ударом ноги проломил тонкие доски и вытащил из охваченной пламенем будки потерявшую сознание Скайдрите. Тут подоспел и Силинь. Вдвоем они сорвали с девушки дымившееся, тлевшее пальто и швырнули его в снег. Только теперь Висвальд вспомнил о шуцманах.
– Быстрее в машину! – крикнул он Силиню, готовясь сам защищать Скайдрите.
Но этого не потребовалось. Шуцманы сразу же побежали вызывать пожарных. Буртниек, словно сквозь туман, успел заметить, как огонь с будки перекинулся на полицейскую машину и как вспыхнули брошенные в нее газеты. Словно сквозь туман, увидел он и все последующее: искаженные контуры летящих навстречу домов, отскакивающие тени людей, промчавшуюся мимо пожарную машину.
Висвальд сидел рядом с девушкой. Он гладил ее обгоревшие волосы и непрерывно повторял полушепотом:
– Бедная девочка! Смелая наша девочка!
Только спустя некоторое время, когда к нему вернулась способность трезво мыслить, Буртниек понял, почему видит все точно сквозь пелену тумана, – спасая Скайдрите, он потерял очки. И тут же всплыла другая мысль – где поместить обожженную девушку?
– Куда же мы едем? – спросил он.
– В ближайшую больницу, куда же еще, – ответил Силинь.
– В ближайшую больницу? Ни в коем случае! Шуцманы, должно быть, сообщат о случившемся в гестапо. Скайдрите будут разыскивать… Прочь из Риги, по возможности дальше! Это единственно верный путь… Сколько у тебя бензина?
– Километров на пятьдесят.
– Ну, тогда едем…
– Куда же?..
– Едем в Елгаву!

31

– Ну, Ранке, что нового? Сколько выудили коммунистов за время моего отсутствия? – спросил Рауп-Дименс, вернувшись на работу после десятидневного отпуска.
Ранке вздрогнул. В ироническом тоне начальника явно слышалось: «Одно то, что я с вами разговариваю, для вас великая честь».
– Разрешите доложить, господин оберштурмфюрер. Мы-то ни с чем, но у них богатый улов: генерал Хартмут попал в руки партизан.
Оберштурмфюрер закурил сигарету и с минуту спокойно пускал дым.
«Железные нервы», – подумал шарфюрер Ранке, знавший, что генерал Хартмут – хороший знакомый оберштурмфюрера. Но вдруг совершенно неожиданно Рауп-Дименс швырнул на пол сигарету и, быстро вскочив, опрокинул кресло. Размахивая руками, оберштурмфюрер заорал:
– Что?! Схватили Хартмута?! Ну, за это вы мне ответите!
Ранке невольно попятился. Он еще никогда не видел своего начальника в таком состоянии.
– Я не виноват, господин оберштурмфюрер, – заикаясь, оправдывался он. – Дело расследовал штурмфюрер Вегезак. Нам сначала показалось подозрительным, что из четырех человек спасся один только шофер Бауэр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72