Обволакиваемые густыми клубами сизого дыма, танцоры, почти не сходя с места, истово топтались в ритме шейка. Посетители были большей частью молоды. Совсем чужеродным казался благостный старичок, в чьи обязанности входило менять пластинки. Луис сказал, что «диск-жокей» является одним из самых ревностных последователей секты третьего пришествия.
После очередного танца последовала короткая пауза. Продолжая дымить сигаретами, парочки вернулись к своим столикам. Сейчас облако дыма сконцентрировалось по бокам зала, давая возможность разобраться в том, что происходит у противоположной стены.
Луис глазами показал на растрепанную девушку, которая только что подсыпала в свою пивную кружку какой-то порошок. Трое подростков после каждой затяжки, как это принято у курильщиков марихуаны, передавали сигарету по кругу. Время от времени кто-то из молодежи подходил к столику, где, не притрагиваясь к пивным кружкам, чопорно сидели двое пожилых мужчин с невыразительными физиономиями.
– Это подручные Винцента Басани, – пояснил Луис, продолжая свой рассказ. – Продают наркотики, к тому же, как вы видите, совершенно открыто. Басани никого не боится… Что касается молодежи, то это в большинстве бывшие рабочие «Посейдона». В дискотеке Басани дает им возможность за небольшие деньги потанцевать, выпить кружку, выкурить сигарету марихуаны. Готов поспорить, что на следующих выборах они проголосуют именно за него.
– Вы раскрываете мне секреты, которые в Александрии, должно быть, известны каждому прохожему, – заметил я с иронией. – По-моему…
Закончить я не успел. Кто-то застучал что есть силы по барьеру, отделявшему нишу от соседней.
– Вы, там, заберите свой плащ! – раздался знакомый голос. – Как будто не хватает потопа на улице!
Говорящий уже стоял у нашего столика. Это был Альберт Герштейн.
– Ах, это ты, Луис? – он засмеялся. – Как это я сразу не догадался? Ты, должно быть, специально отказываешься от зонта и шляпы, чтобы набрать побольше воды. Из вашей ниши натекло столько, что Даниэла…
– Она с тобой?
– Ну да… Так вот, Даниэла уже собиралась послать меня в зоомагазин за золотыми рыбками…
– Насколько мне известно, она уже давно мечтала завести себе аквариум, – в тон ему ответил Луис.
Я стал свидетелем одной из тех характерных для жителей Александрии словесных дуэлей, где уколы рапиры заменяются остротами. Видать, Луис успел усвоить манеру местных жителей – шутить с подчеркнуто серьезным выражением лица.
Я внимательно следил за обоими. В веселости журналиста я снова усмотрел некий подтекст. Взгляд его под полусомкнутыми веками, казалось, так и ощупывал собеседника.
В противовес ему, Альберт Герштейн излучал беззаботную браваду. Возможно, она была несколько преувеличенной, но ни в коей мере не искусственной. Он выглядел человеком, который, стряхнув с плеч тяжкую ношу, глядит на еще возможные подвохи судьбы оптимистично.
Меня он нарочно не замечал. Лишь встретившись с моим испытующим взглядом, как будто сгорбился, но сразу же взял себя в руки и с пренебрежительной гримасой заявил:
– А, господин Латорп! Честное слово, не узнал. Как поживает ваш друг Грегор Абуш? Передайте ему мой привет и скажите, если для упрочения его карьеры ему необходим объект для ареста, то я к его услугам!
Не дождавшись моего ответа, Альберт Герштейн уже снова повернулся к Луису:
– Слыхал? Менестрель наглотался на сей раз до того, что находится при смерти.
– Поздравляю! – торжественно заявил Луис. – Ты освободился от опасного соперника. Не зная его пристрастия к наркотикам, я бы решил, что это ты его отравил.
Певец, известный под именем Безумного Менестреля, был любимцем телевизионной компании «Эй-Пи-Ти-Си». Каждую вторую неделю ему выделялся целый час – к большому огорчению моей жены, считавшей, что таким образом у нее крадут серию какого-нибудь увлекательного фильма. Менестрель сочинял свои песни под воздействием гашиша и исполнял их, находясь в состоянии столь сильного наркотического опьянения, что после окончания передачи напоминал настоящего сумасшедшего. Рассказывали, что несколько раз его пришлось прямиком из студии везти в больницу. Это, естественно, вредило его здоровью, но только увеличивало популярность.
– Отравлять не моя специальность. Тогда я уже, скорее, отправил бы на тот свет знаменитого уголовного репортера Александра Луиса. Но ты не заслуживаешь и такого внимания, – Альберт Герштейн не остался в долгу.
Луис и Герштейн продолжали обмениваться александрийскими остротами. Я пришел к заключению, что эта свойственная местным жителям тенденция к юмору в любой ситуации – своеобразная терапия, с помощью которой они лечат провинциальную скуку.
– Альберт относится с почтением лишь к трем вещам, – сказал Луис. – Это его голос, его дядя Ральф Герштейн и чужие любовницы. В свое время, когда Альберт еще не знал, что будет партнером Теи, он прямо-таки из кожи лез вон, чтобы познакомиться с ней. Прослышав, что Tea придет в бар. «Прекрасная Елена», он немедля помчался туда. Весь вечер истязал свои го/юсовые связки исключительно для нее.
–. Почему только для нее? – Альберт Герштейн притворился возмущенным. – Там ведь были и другие посетители, например, Винцент Басани да и ты сам.
– Это еще не означает, что мы тебя слушали, – возразил Луис. – Возможно, мы были заняты столь важной беседой, что твое пение нам скорее мешало… Но как бы там ни было, тебе администрация в тот вечер не платила за выступление. Получается, ты пел специально для Теи. Может быть, именно в тот раз вы с ней договорились ограбить банк?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95