Потом задание - разложить картинки по общим признакам на три группы. Слава Богу, справилась. Еще одно - нарисовать: веселый праздник, тяжелую работу, смелый поступок, болезнь, справедливость, счастье, отчаяние... А я рисовать не умею... Но пробую: веселый праздник - шарики летят по воздуху, тяжелая работа лопата... Получилось все, кроме отчаяния. Я не знала, как передать отчаяние... Мое отчаяние...
На следующие день - опять у психолога. Надо ответить на триста вопросов. Триста! Потратила полтора часа, а рассчитано на два с половиной. Испытала искреннюю радость. Еще бы! Передо мной неотвратимо обозначилось, как хрупка грань между нормой и не нормой. Ее не уловить. Теперь машина должна все расшифровать, выдать заключение. Улыбнулась грустно сама себе: интересно, кто же все-таки более бесстрастен - машина, которую придумали люди, или сами люди? Всю ночь во сне отвечала кому-то еще раз на эти вопросы: "Боитесь ли вы заразиться заразной болезнью?" - "Боюсь! Боюсь!" Видела себя со стороны - в казенной одежде... Бежала и бежала по безлюдному шоссе... Проснулась и не сразу сообразила: где я? Потом вспомнила - в сумасшедшем доме. На форточках - решетки. Постоянно кто-нибудь плачет, по-животному. Повышенная сексуальность. Девочки-подростки пострижены наголо И мат, мат - в палате, туалете, столовой. Кажется, Грибоедов первым осознал, что ждет у нас тех, кто возмечтал взлететь? Часами просиживала у телевизора (спасалась!) и ничего в том мире не узнавала... Впервые со сцены я перешла в зрительный зал, отделилась...
Нас одели в одинаковые синие фуфайки и вывели на прогулку. Пытаюсь смотреть только на деревья, не замечать тех. кто рядом, только пейзаж. Но боковым зрением помимо своей воли фиксирую: к приемному покою подъехала "скорая помощь", из нее вышел нормальной походкой нормальный мужчина лет за сорок, скорее по виду деревенский, чем городской, с авоськой, из нее торчит батон. К нему подскочили двое санитаров... Он бросает авоську и делает попытку бежать, но ему быстро заламывают руки, волокут к двери. Я до сих пор слышу, у меня в ушах стоит, как он кричит, оглядывается на нас и кричит:
- Помогите! Товарищи! Это злодейство!
Что это совершенно нормальный человек, могу и сейчас поклясться. Слово "злодейство" придет на ум не каждому, что-то далекое, чистое, народное. Наверное, один из тех, кто приехал в столицу за правдой. Растоптанный батон валяется в траве и разбитая бутылка кефира...
А как я в Минске бежала ночью из больницы?
Утром повели на биотоки мозга. Лучше бы не заглядывать в этот день в мою черепную коробку! Из головы не выходит тот мужчина, как он кричал, оглядывался... Не верил... Растоптанный батон... Разлитая бутылка кефира...
Но впереди еще много жней, не одно испытание. Месяц молчит Минск, не отвечает на московский запрос и не присылает документов о моей "болезни". Позвонят из института, где я работаю: она - сумасшедшая? Как может читать лекции по марксизму сумасшедшая?
Иногда я была уверена, что сошла с ума... Терялась, исчезала граница между нормальным и ненормальным, между реальностью и чудовищным ее подобием...
В одно из воскресений - день выборов в Верховный Совет СССР. После завтрака нас построили в колонну: впереди завотделением со списком, позади, по бокам - медсестры, санитарки, няни. Голосуют сумасшедшие! Шагаем строем... Девочка из соседней палаты заглядывает себе в трусики... Кому-то не хватило за завтраком каши, ругается матом... У моей соседки рука почему-то все время в заднем проходе (вчера и сегодня не работал душ, нет воды). Она гримасничает, что-то хочет сказать, не получается, мычит. Я не могу поймать ее остановившийся взгляд. ничей взгляд не могу поймать. ни все смотрят куда-то мимо... А у врачей серьезные, ответственные лица. Неужели они не понимают. в каком театре абсурда мы все участвуем? Может быть, мы все сумасшедшие?!
Избирательный участок в соседнем корпусе. Зашли. Нам выдали бюллетени. Кабин для голосования нет. Берем листки и тут же их сдаем, не читая. Остановиться нельзя, идем строем. Шагай в ногу! Только одна молодая женщина с красивым лицом не отдает листок, выскочила из шеренги... Нарушила движение строй... За ней гонятся, на убегает, запихивает листок в рот и жует, давится. Я ее знаю, она из соседней палаты, у нее мания преследования, все прячет, даже использованную бумагу из туалета приносит в палату и складывает в сумку. Чтобы не оставить никаких следов... Говорили, что на работала на телевидении. Мы спускаемся по одной лестнице, по другой поднимается новая группа... Те же остановившиеся глаза и застывший в них испуг... Изумление... Сплошная вереница, непрерывный поток... Остановиться нельзя... Шагай в ногу! Может быть, мы все сумасшедшие?! Страна сумасшедших... Гигантская палата номер шесть...
Через пятьдесят два дня я выйду оттуда совсем другим человеком... Из болезней у меня найдут только остеохондроз... Но там я насовсем рассталась со своим прошлым... Взрыв внутри меня... Жуткая боль... Я могла бы прожить другую жизнь... Прошлое умерло... Если вы пробовали умереть, уже нельзя вернуться...
И сейчас просыпаюсь утром: где я? Потом вспоминаю..."
История другой девочки, которая хотела,
чтобы ее кто-то любил, ну хотя бы мама
Инга С. - студентка пятого курса мединститута, 25 лет
Из рассказа близкой подруги
"У меня было чувство, что даже в гробу лежала не она. Когда умер мой папа, мы еще год чувствовали, что он тоскует без нас. А тут я сразу поняла, что она ушла насовсем и не тоскует, не возвращается. Мы не нашли ее фотографий, ее документов, никаких ее вещей. Даже паспорта... Она все уничтожила, выбросила. Как будто ее никогда не было, она как бы случайно залетела в этот мир, открыла не ту дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56