– Бегите, вонючки, бегите!..
– Януте! – вполголоса позвал ее Гедрюс и зажег свой фонарик.
Девочка вздрогнула и затихла.
– Не бойся. Это я, Гедрюс…
– А ты что тут делаешь?
– То, что и ты…
– Гаси свой фонарик и бежим!..
Гедрюс догнал ее за сеновалом и поймал за руку.
– Подожди. Теперь уже можно не бояться.
– Мне домой надо, – беспокоилась Януте. – Пусти!
– Приходи завтра к колодцу! – шепнул ей Гедрюс.
– Ладно.
– Подожди… Ты же не знаешь, к какому.
– Знаю.
– Тогда давай договоримся, когда?
– А когда хочешь? В двенадцать, ладно?
– У меня часов нет. Я раньше приду.
– Ладно, – повторила Януте и убежала.
– Я гномов тебе покажу! – крикнул вдогонку Гедрюс, но ответа не услышал.
По пути домой мальчик спустился к озеру, где, как он знал, можно найти хорошую вязкую глину. Подсвечивая фонариком, он отковырнул кусок величиной с гусиное яйцо и всю дорогу до хутора мял глину в руках. Осторожно подошел к улью. Присел и, не услышав ни звука, поскреб ногтем о стенку.
– Ага! – тут же откликнулся Мудрик.
– Уже, – сказал Гедрюс, приставив губы к летку улья. – Все сделано…
– Вот и хорошо, – ответили ему оттуда. – Спасибо. Спокойной ночи!
– Спокойной ночи, – ответил Гедрюс и, сжав коленями мигающий фонарик, засунул в леток припасенную деревяшку, проворно залепил щели глиной, заровнял и прислушался снова. Тишина. Чего доброго, гном в улье даже не заметил!
«Вот и попался!» – подумал Гедрюс и вытер запачканные руки о росистую траву.

ВРУН – ВРУНИШКА – ЗАВИРУШКА

Третье утро подряд Микас с Джимом, едва продрав, глаза, узнают сенсационные новости.
Позавчера: «НОЧЬЮ У КЛЕТКИ С ЛИСЯТАМИ ЗАДУШЕН УТЕНОК! ПОДОЗРЕВАЕМЫЕ: ЛИСА ИЛИ ХОРЕК».
Вчера: «ЖЕСТОКО УБИТ ВТОРОЙ УТЕНОК! НА МЕСТЕ ПРЕСТУПЛЕНИЯ ЗАСТИГНУТ КОТ ЧЕРНЫШ. ТРУП УТЕНКА ОТДАН ЛИСЯТАМ».
И наконец сегодня: «НЕИЗВЕСТНЫЙ ЗЛОУМЫШЛЕННИК НОЧЬЮ ПРОНИК НА СЕНОВАЛ, ОТКРЫЛ КЛЕТКУ И ВЫПУСТИЛ ЛИСЯТ! СРЕДИ ПТИЦ ЖЕРТВ НЕТ».
Встав и торопливо позавтракав, Джим попросил посторонних уйти с сеновала и, призвав на помощь Микаса-Разбойника, принялся искать следы злоумышленника.
Все события, как нам уже известно, происходили в сарае, где по одну сторону прохода было свалено сено, а по другую находилась глухая стена хлева, за которой весело хрюкал поросенок, во всех злодеяниях, разумеется, участия не принимавший. В проходе были сложены дрова, между ними втиснута клетка с лисятами, там же стоял и ящик, где провели ночь утята.
Глиняный пол был загажен птицами, засорен сеном. Джим потребовал обшарить весь этот мусор, поскольку злоумышленник ночью мог потерять какую-нибудь «улику».
Микас-Разбойник, поморщившись, взялся за дело. И «улика» нашлась! Это была пуговица. Коричневая, далеко не новая, с четырьмя забитыми грязью дырочками.
Но эта находка и сбила с толку исследователей. Пуговица-то была от старой папиной сермяги, которую иногда надевает и мама! И когда именно она была утеряна, установить не удалось… Родители подозревали детей, а Джим с Микасом думали, что лисят все-таки выпустил кто-нибудь из взрослых.
Януте не участвовала во всем этом розыске. Сразу после завтрака она ушла по грибы. Вернулась через час с пустой корзинкой, без особого интереса осмотрела пуговицу, спросила, который час, и снова куда-то исчезла.
Не обнаружив других улик, мальчики закрылись в сарае и принялись искать кота. Суровый, но справедливый приговор остался в силе: Черныша поймать, сунуть в мешок и утопить! А кот словно чуял это и целые сутки не попадался никому на глаза.

Закупоренный улей согревало добродушное утреннее солнце, и глина, которой был залеплен леток, побелела, стала походить на штукатурку. Из улья не доносилось ни звука, – никто не гремел, не скребся и не звал на помощь. В тусклое окошко Гедрюс разглядел только залитые воском рамы и спящую ночную бабочку.
«Неужто ОНИ сумели удрать?!» – встревожился Гедрюс и, протерев очки, снял крышку улья.

Вместе с пылью взлетела испуганная моль, донесся слабый запах меда, и в уголке улья Гедрюс увидел сидящего на раме Мудрика. Ученый, по-видимому, нарочно углубился в чтение и не хотел даже смотреть на Гедрюса,
– Эй! – негромко окликнул тот. – Ты тут один?
– Нет, – ответил Мудрик. – Еще мышь есть. Любопытно, почему ты замуровал леток? Ночью нам было душновато.
– Ничего, сейчас проветрится! – ответил Гедрюс, поискав взглядом мышь.
Ах, вот она где! С одной стороны рамы высовывался длинный хвост, а с другой поблескивал крохотный, с каплю дегтя, глаз да испуганно дрожал ус.
– Мне хотелось вас Януте показать, – стал оправдываться Гедрюс. – Она хорошая девочка…
– Вот как, тебе хотелось… – горько усмехнулся Мудрик. – А если мне не хочется?
– С тобой же ничего не случится… Я тебе три ореха принес и меду на листке… Если чего хочешь – скажи, мигом сбегаю.
– Хочу, чтоб ты сейчас же открыл леток и выпустил нас!
Гедрюс все-таки положил на раму все принесенное с собой и еще раз попытался оправдаться:
– Я у Дилидона просил, объяснял ему, что хочу вас показать двоюродной сестре Микаса… Дилидон, можно сказать, пообещал…
– Знаешь, что… – захлопнув книгу, сказал Мудрик, – было бы лучше, если ты вообще нас не видел и про нас не знал. Я сам в этом виноват и за это теперь посижу… Всем нам будет наука…
– А мне-то что с того?! – воскликнул Гедрюс. – Я вижу, а другие мне не верят, вруном обзывают!
– Всем нам будет наука… – еще раз пробормотал Мудрик и снова углубился в книгу.
Гедрюс почувствовал себя неуютно, закрыл улей и посмотрел на солнце. Поскорей бы пробило двенадцать!

Двенадцать пробило раньше, чем Гедрюс управился с делами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48