ядл-ядл-ва-па-ма. Завлекло меня пение и потянуло н
а голос. Дверь передо мной закрылась. Появилась луна и укрыла меня. Я подми
гнул ей одним глазом, а она рассмеялась мне всем лицом. Поезда не было. Леж
ал я на своей постели в дому Грайфенбахов. Я повернулся на другой бок и укр
ылся одеялом с головой от света луны, лившегося мне в глаза. Думал я о мире,
закрытом пред нами, в котором мы не можем попасть туда, куда хотим попасть
, и только луна гуляет по всему свету и распевает: ядл-ядл-ядл-ва-па-ма.
Я пообедал в столовой в городе и вернулся к своей работе. Собрался выпить
кофе, но воды в кране не было. Я поднялся на крышу и проверил баки с водой. Ба
ки кипели на солнце, и капли воды на их донышке лежали крупой. Иерусалим в
те дни скуп был на воду. Оставил я работу и пошел в дом Грайфенбахов, потом
у что в дому Грайфенбахов был колодезь для сбора дождевой воды, как в стар
ых иерусалимских домах, где пили дождевую воду.
Много повидали иерусалимские дома. О каждом доме можно рассказать расск
аз, а тем более о первых домах, построенных вне крепостных стен.
Семьдесят лет назад взошел на Святую землю один из владетелей Галлиполи
Ц сеньор Гамлиэль Герон, дабыдожить остаток дней своих в Святом городе.
Не нашел он себе жилья по вкусу, затем что все евреи теснились в старых дво
рах в черте городских стен, и в каждом дворе проживало несколько семей, и в
каждой семье было много душ. Пошел он и купил себе две тысячи локтей земли
за городом, возле Дамасских ворот, и построил себе просторный дом и посад
ил сад. Далек был дом от населенных мест, и молитвенного собрания вблизи н
е было. Отвел господин Герон горницу для молитв и нанял людей, чтобы прихо
дили молиться. А в час кончины отказал он дом богоугодному обществу. Со вр
еменем понадобились деньги казначеям для уплаты военного налога, и зало
жили они дом. Несколько лет дом был заложен, а выкупать его они не собралис
ь и продали дом.
Продали дом одному германцу, по имени Готхольд Ганзикляйн, главе секты «
городящихся», что откололась от секты "Гемайншафт дер герехтен", а ту осно
вал Готтфрид Грайлих в городе Герлиц. Зажил этот Ганзикляйн с женой и тещ
ей в дому, собирал свою общину и проповедовал учение о трех истинных огра
дах, спасающих от горя и расширяющих границы души. Как-то ночью сцепились
между собой жена и мать жены Ганзикляйна. Откусила жена нос матери, чтобы
омерзела она мужу. Прослышали об этом люди, и от срама бежал Ганзикляйн из
Святой земли.
Пришли три горбуна-грузина Ц торговцы горохом. Купили дом и стали торго
вать горохом. Началась Великая война, и пришел Гамаль-паша и изгнал их по
подозрению в сионизме, потому что нашли оттиск "щита Давида" на их мешках.
После войны снял дом Совет представителей для своего товарища Георга Гн
аденброда.
Гнаденброд Ц буквально "хлеб милостыни". Так счелся Агнон с ответственн
ым общественным сионистским деятелем из числа нелюбимых партаппаратчи
ков. Утверждают, что речь идет о Хаиме Вейцмане, впоследствии первом през
иденте Израиля. Жена Вейцмана вела дневник во время визита в Палестину, и
з которого видно, что она получила мало удовольствия на Ближнем Востоке
и рада была вернуться в Англию.
Починили дом, и убрали мусор, и оживили сад, и огородили двор. Не успе
л въехать герр Гнаденброд, как появилась супруга его, госпожа Гиндляйн, и
сказала: не хочу жить в Иерусалиме. Они вернулись в Глазго, адом стал конто
рой. Ударило землетрясение и поколебало дом и крышу разрушило. Стоял дом
несколько лет без жильцов. Тогда пришел Герхард Грайфенбах и снял его, и п
очинил и улучшил, и провел свет и воду и прочие современные удобства. Жил с
ебе Грайфенбах с женой в дому несколько лет, и захотелось им съездить за п
ределы Святой Земли, чтобы отдохнуть малость от ее тягот, и я согласился п
рисматривать за домом, чтобы не пришли самозахватчики и не захватили дом
. Странствуют себе Герхард и супруга его Герда по заграницам, а я уже две н
очи живу в их доме.
Вдали от обитаемых мест стоит особняком дом посреди сада в ложбине и све
тится в лунном свете. Как дом Ц так и сад, и все, что в саду. Каждое дерево и к
аждый куст стоят в особицу и друг с другом не якшаются. Лишь луна не призна
ет различий: равно светит тому и другому.
Стою я у окна и гляжу в сад. Все деревья и кусты вздремнули и уснули, но меж д
ерев сада все слышнее шаг. Коль не поступь Гината, возвращающегося из стр
анствий, может, шаги Гавриэля Гамзо, ибо вчера, когда я провожал его, попро
сил я уведомить меня о состоянии его супруги, вот он и пришел уведомить ме
ня о состоянии его супруги. А может, это и не Гамзо, а невесть кто.
Светлая ясная луна не обманула меня. Приближался не кто иной, как Гамзо. По
шел я и открыл ему дверь и ввел его в светлицу. Взял Гамзо кресло и уселся. В
ытащил бумагу и скрутил себе самокрутку. Воткнул ее в рот, прикурил и сиде
л и курил и не обращал внимания на то, что я стою и жду от него вестей, нашел
ли он жену. Рассердился я на него и молчал сердито. Сказал Гамзо: а вы о моей
жене и не спрашиваете. Сказал я: если есть что рассказывать Ц расскажите.
Сказал Гамзо: и впрямь есть что рассказать. Неужто нет пепельницы в доме? П
ошел я и принес ему пепельницу. Провел он рукой, погасил окурок и положил в
пепельницу. Глянул на меня здоровым глазом и утер свой больной глаз, поте
р ладонью бороду, лизнул ладонь кончиком языка и сказал: думал я, что обжег
ся сигаретой, а сейчас вижу, что это укус комара. Тут есть комары. Сказал я: м
ожет, есть тут комары, может, нет тут комаров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21