Во
ровской «общак», или «котел», Ц это сердцевина воровской жизни, организ
ованности, вокруг этого «котла» и концентрируется деятельность уголов
ного мира. Администрация о существовании этого «котла», разумеется, знае
т, но изъять и ликвидировать его не так-то просто.
Я уже начал было привыкать к новым условиям Ц к ежедневным проверкам, ра
ннему подъему, к враждебности «работяг», когда случилось непонятное.
«Мужики», конечно, находятся в заключении за разные «дела»: кто жену убил,
кто что-то украл (у соседа или у государства), кто за хулиганства, кто за спе
куляцию Ц за разное, но многие сидят по пятьдесят восьмой статье Ц идет
пятьдесят первый год. Эти политические не то что не симпатизируют ворам
Ц просто терпеть их не могут, держатся всегда особняком и смотрят на наш
его брата уголовника волками. Но они вынуждены мириться с диктатурой вор
ов. Однако работают они как проклятые, из этих не встретишь отказчиков, на
развод к воротам собираются, словно работа в лесу не наказание для них, а п
раздник. Воры же держатся хотя и дипломатично, но внушительно, всячески п
одчеркивая свою организованность и силу. И работягам-заключенным, живши
м до лагеря обычной трудовой жизнью, людям, чуждым всякого насилия, тем бо
лее кровопролития, приходится считаться с этой силой, этой организованн
остью матерых разбойников. Единственные, кто не хочет признавать власть
воров, Ц политические. К одному такому Ц звали его Павел Дмитриевич Ц я
как-то залез в барак.
Павел Дмитриевич к ворам относился дерзко, совсем не боялся их, да и воры с
тарались не очень задевать его. Он здоровый, высокий, широкий в плечах, но
опасались его воры из-за его авторитета среди «мужиков», боялись, как бы о
н не взбунтовал «мужиков» против воров. В бараке, где живет Павел Дмитрие
вич, расположен какой-то лесотехнический кабинет, которым он заведует. Т
ам постель Павла Дмитриевича и книги, много книг, целые полки. Я наугад взя
л одну со стола и стал листать (читать по-русски не умею), были в ней картинк
и интересные, и я их вырвал. Тут вдруг пришел он и поймал меня. Я подумал, буд
ет бить Ц не стал, выхватил у меня книжку и закричал, показывая на первый
лист: «Варвар! Дикарь! Что ты наделал! Эту книгу написал я! Понимаешь?!» И он
тыкал мне ею в нос.
В эту ночь я проснулся от крика и увидел Сашку, стоявшего в полный рост на
нарах. Он отбивался ногами от каких-то людей с ножами. Среди нападавших я
увидел Олега Румяного и ничего не мог понять: Олег и Сашка были друзьями
Ц и вдруг… Сашка спрыгнул с нар и помчался к двери, она оказалась заперто
й. Словно обезумев, Сашка побежал, по бараку, выкрикивая: «За что? За что, бра
тцы?! За что-о-о?!» Он уже не разбирал, куда бежит, налетел на стол и упал. Сраз
у несколько человек бросились на него. Он больше не встал. Вокруг, на всех
нарах, закутанные в одеяла, сидели «мужики» и, словно загипнотизированны
е, широко раскрытыми глазами смотрели на происходящее. Я потихоньку спус
тился на пол и забрался под нары, подумав, что и меня могут убить, мы с Сашко
й были друзьями. Но меня никто не стал искать.
Только это случилось, в дверь стали бить чем-то тяжелым. Дверь рухнула, и в
секцию с палками, железными прутьями ворвались работяги. Они с ходу напа
ли на тех, кто только что убил Сашку. Началось что-то совершенно непонятно
е: кто, кого, за что? Меня заметили под нарами и крикнули: «Вот спрятался оди
н змееныш, этот тоже с ними», вытащили и начали избивать. Отступив к стенке
, недалеко от окна, я увидел, как Олег Румяный головой вперед выпрыгнул в о
кно, унося с собой раму, я нырнул вслед за ним и влетел головой в сугроб за о
кном. Вылез из него и побежал к воротам, успев заметить, что в этом направл
ении, вслед за Олегом, бежали многие. По всей зоне слышались крики Ц жутки
е и яростные, впереди пробежала кучка работяг, вооруженная кто чем, среди
них я узнал и Павла Дмитриевича. С вышек зону просвечивали прожекторами,
ворота были открыты настежь, за ними стояли солдаты, принимая выбегающих
из зоны.
Мне не удалось добежать до них, какие-то люди, догнав меня, повалили и прин
ялись дубасить ногами, потом, взявшись, раскачали и бросили через провол
очную ограду в предзонник. Я упал на острый, торчавший из земли кол, стало
нестерпимо больно. Боясь, что в меня выстрелит часовой на вышке, я закрича
л. Он не выстрелил, велел подняться и идти к воротам. Там меня приняли солд
аты и втолкнули в толпу полураздетых, прыгающих, топчущихся, стонущих, пр
оклинающих всех и вся людей. Потом нас всех одели и увезли на другой лагер
ный пункт Ц воровской штрафняк. За что я сюда угодил? Никому ничего плохо
го не сделал Ц и на тебе.
Когда я спросил об этом начальника колонии, он удивился: «А вы не догадыва
етесь?» Разумеется, я не догадывался. «Вы считаете, вас сюда привезли несп
раведливо?» Ц спросил он снова. Еще бы! Меня же избили, из зоны прогнали, на
строгий режим привезли, а я же ничего не сделал, никого не тронул. «То, что в
ас побили работяги, понятно, Ц сказал капитан, Ц вы сидели на их шее, им н
адоело терпеть ваше паразитское отношение, вот они и выгнали вас. И прави
льно. Вот вы почему не работали? От вас ведь больше ничего не требуют: пови
новения и работы. Но вам у костра понравилось сидеть. Почему вы связались
с этими отбросами общества, с которыми нам мороки и без вас хватает? Потом
у что ищете легкой жизни. Но заключенные, работающие в лесу, не хотят, чтоб
ы вы бездельничали. Теперь, когда вас нет, в зоне будет замечательный поря
док. А вас сюда, здесь будете работать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76