Все отложили свою работу (кое-кто плел корзин
ы, другие мастерили что-то из кожи или вязали) и вяло принялись жевать. Ряд
ом с Антонапулосом все они казались очень больными и бесцветными. Многим
не мешало бы постричься, да и одеты они были в ветхие серые ночные рубахи
с разрезом на спине. Они с удивлением глазели на двух глухонемых.
Антонапулос поднял крышку на своей тарелке и внимательно обследовал ед
у. Это была рыба с овощным гарниром. Он взял руками рыбу и поднес поближе к
свету, чтобы получше ее разглядеть. Потом с аппетитом принялся есть. Во вр
емя ужина он показывал Сингеру своих соседей по палате. Ткнув рукой в сто
рону какого-то человека в углу, он скорчил гримасу отвращения. Тот в ответ
зарычал на него. Грек рукой показал Сингеру одного юношу, заулыбался ему,
закивал и замахал пухлой рукой. Сингер был слишком счастлив, чтобы чувст
вовать неловкость. Но все же, чтобы отвлечь приятеля, он взял свои свертки
и положил на кровать. Антонапулос развернул пакеты, но киноаппарат его н
исколько не заинтересовал. Он снова принялся за ужин.
Сингер написал сиделке записку, объяснив насчет киноаппарата. Она вызва
ла врача-практиканта, а тот в свою очередь Ц доктора. Все трое посовещал
ись, с любопытством поглядывая на Сингера. Новость дошла до больных, и они
стали возбужденно приподниматься со своих подушек. Один Антонапулос бы
л невозмутим.
Сингер заранее научился крутить кинокартины. Он поставил экран так, чтоб
ы его было видно всем больным. Потом запустил в ход проекционный аппарат
и стал крутить пленку. Сиделка собрала подносы с посудой, и свет в палате в
ыключили. На экране замелькала комическая мультипликация с Мики-Маусом.

Сингер следил за лицом своего друга. Сначала Антонапулос был поражен. Он
приподнялся, чтобы лучше видеть, и совсем встал бы с кровати, если бы его н
е удержала сиделка. Потом, сияя, он впился глазами в экран. Сингер видел, чт
о другие больные переговариваются и тоже смеются. Из коридора появились
санитары и сиделки, вся палата пришла в движение. Когда Мики-Маус кончилс
я, Сингер пустил мультипликацию о приключениях бывалого моряка. Когда ко
нчилась и она, он решил, что на первый раз развлечений достаточно, и включи
л свет. В палате воцарился покой. Когда врач-практикант спрятал аппарат п
од кровать Антонапулоса, Сингер заметил, что его друг исподтишка обводит
глазами больных, проверяя, все ли сознают, что эта вещь принадлежит ему.
Сингер снова заговорил. Он знал: скоро его попросят уйти, но мыслей накопи
лось много, и он боялся, что не успеет их высказать в такое короткое время.
Он, лихорадочно спеша, старался выговориться. В палате лежал старик, голо
ва у него тряслась после паралича, и он беспомощно дергал себя за седые бр
овки. Сингер позавидовал этому старику Ц ведь он каждый день проводит р
ядом с Антонапулосом. Сингер с радостью поменялся бы с ним местами.
Грек стал шарить у себя на груди. Он достал медный крестик, который раньше
носил на грязной веревочке. Теперь крест висел на шелковой красной ленте
. Сингер вспомнил свой сон и рассказал его другу. Он так торопился, что ино
гда даже путался в знаках, и ему приходилось, встряхнув руками, начинать в
се сначала. Антонапулос следил за ним своими темными сонными глазами. Не
подвижная фигура в дорогих ярких одеждах напоминала мудрого короля из л
егенды.
Дежурный врач продлил Сингеру время свидания на целый час… Но в конце ко
нцов он, протянув худую волосатую кисть, показал на часы. Больные укладыв
ались на ночь. Рука Сингера замерла в воздухе. Он схватил друга за плечо и
пристально заглянул ему в глаза, как делал дома каждое утро, когда они рас
ставались перед работой. Наконец он, пятясь, вышел из палаты. В дверях его
руки судорожно простились с другом, а потом сжались в кулаки.

В лунные январские вечера Сингер, если только он не был чем-нибудь занят,
по-прежнему бродил по улицам города. Судачили теперь о нем напропалую. Ст
арая негритянка рассказывала кому ни попадя, что немой знает все повадки
духов с того света. Один рабочий на сдельщине утверждал, будто служил с не
мым на фабрике в этом же штате, и бог знает что о нем плел. Богатые думали, чт
о Сингер богат, а бедные считали его таким же бедняком, как они сами. А так к
ак опровергнуть эти слухи было некому, они обрастали чудесами и обретали
правдоподобие. Каждый рисовал немого таким, каким ему хотелось его виде
ть.

6

Почему?
Вопрос этот всегда занимал Бифа, и его мысль работала над ним незаметно, к
ак работает сердце. О чем бы он ни размышлял Ц о людях, о вещах или об идеях
, Ц вопрос «почему?» не оставлял его в покое. В полночь, на рассвете, среди
бела дня. Думал ли он о Гитлере и о слухах, что будет война. О ценах на свиной
окорок и о налоге на пиво. Но особенно занимала его загадочная персона не
мого. Почему, например, Сингер куда-то ездил на поезде, а когда его спрашив
али, где он был, делал вид, будто не понял вопроса? И почему все упорно думаю
т, что немой именно такой, каким они хотят, чтобы он был, хотя скорее всего т
ут происходит весьма странная ошибка? Сингер сидел за столиком посреди з
ала три раза в день. Ел все, что ему подавали, кроме капусты и устриц. В небла
гозвучной разноголосице толпы только его не было слышно. Он больше всего
любил нежную зеленую фасоль и аккуратно накалывал стручки на вилку. А по
дливку подбирал сухариками.
Биф размышлял и о смерти. С ним произошел удивительный случай. Однажды, ро
ясь на полочке в ванной, он обнаружил флакон цветочной воды Ц он его не з
аметил, когда отдавал Люсиль косметику покойной Алисы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113