Однажды Вондрачек арестовал некоего Йозефа Швейка, промышлявшего торговлей крадеными собаками. Продержав его в камере около недели, но так и не собрав необходимых улик, Вондрачек был вынужден освободить задержанного. Велико же было его изумление, когда через пару недель Швейк снова предстал перед ним, держа на руках крошечного пинчера.
«Что это значит?» – спросил Вондрачек.
«Подарок отчистого сердца», – отвечал Швейк, лучезарно улыбаясь и поглаживая собаку.
«Мне?
«Вам».
«Но за что?»
«За то, что вы целую неделю продержали меня в камере».
Вондрачек потребовал вразумительных объяснений, пообещав в противном случае обеспечить еще неделю аналогичного удовольствия, и Швейк охотно принялся рассказывать:
«Однажды в винном погребке „У Вальшов“ собралась теплая интеллигентная компания. Среди нас был частный сыщик Штендлер, писатель Ладислав, почтальон Козел, чиновник Сморковский, студент философии Фанек, лавочник Еном, репортер Губичка и еще трое других господ, имена которых я, признаться, уже не помню. Заправлял нами адвокат Буйновский. Занятный, надо вам сказать, господин, который вечно что-нибудь выдумывает. Именно он-то и учудил ту штуку, о которой я хочу поведать господину инспектору. В тот раз он предложил нам организовать тайное масонское общество с целью спасения всего человечества. „Что мы видим вокруг, господа? – вопрошал наш адвокат после бутылки сливовицы. – Падение нравов, упадок сил и полное разложение. Вокруг нас идиоты, мерзавцы или человекообразные животные. Оглянитесь – и вы увидите лишь свиные рыла и толстые зады! Прислушайтесь – и вы услышите урчание желудков, испускающих зловонные газы, или поросячье хрюканье. Человечество разуверилось в высших моральных ценностях, и наш долг – наставить его на путь истинный, ибо так дальше продолжаться не может!“ Мы охотно согласились стать членами тайного общества, и лишь студент Фанек усомнился в том, что у нас хватит сил для выполнения поставленной задачи. Впрочем, после трех кружек пива он снял свое возражение. А Буйновский, добившись всеобщего согласия, немедленно заявил о том, что нам необходим тайный символ, ибо ни одно уважающее себя масонское общество без этого существовать не может. „Если у нас не будет символа, то нас засмеют даже дети!“ – вот как он говорил, предложив сделать нашим символом изображение пивной кружки и черепа, увитого плющом. Когда мы спросили его, что означает этот череп и зачем он увит плющом, Буйновский заявил, что и сам этого не знает, но да это неважно, главное – спасти мир, снедаемый пороками. После этого мы стали дружно корпеть над тем, как это сделать, но так ничего и не придумали. И тогда Буйновского вновь осенило. „Если мы не знаем, как спасти человечество от нравственной скверны, – заявил он, – то давайте спасать его от евреев!“ Мы и с этим согласились, однако студент Фанек тут же заявил, что это дело нельзя поручать самому Буйновскому, поскольку хотя мать его чешка, но отец – богемский еврей. После этого между нами возник некоторый спор по поводу того, может ли сын еврея бороться с представителями своего племени, но в итоге все разрешилось ко взаимному удовлетворению. Мы согласились считать еврейство не национальностью, а профессией, избрали Буйновского верховным магистром нашего общества, после чего с чувством выполненного долга разбрелись по домам, тем более что погребок уже закрывался. На следующий день рано утром я отправился по своим делам, но был задержан вами, господин инспектор, – продолжал Швейк, любовно глядя на Вондрачека. – А пока я сидел в вашей славной камере, всех участников нашего тайного общества, за исключением магистра Буйновского, арестовали и осудили, впаяв каждому по году тюрьмы. Вероятно, кто-то из нас оказался полицейским осведомителем. Сам я подозреваю в этом репортера Губичку, поскольку он пил меньше всех, а ел – больше. Магистру Буйновскому удалось скрыться от нашей доблестной полиции, и он бежал в Америку. Я полагаю, что все члены нашей масонской секты завидовали ему и негодовали на то, что, втянув их в это дело, он первым же дал деру. И только я ему не завидовал – и знаете почему, господин инспектор? Да потому, что пароход, на котором он бежал в Америку, назывался „Титаник“! Надеюсь, что господин Вондрачек сохранит мой откровенный рассказ в тайне – ведь это была всего лишь глупая шутка. Берите собачку, господин инспектор, ей-богу, хорошая собачка и, клянусь вам святым Индржихом, совсем не краденая!»
Именно после этой истории комиссар Вондрачек и перестал верить в тайные масонские общества.

* * *

И все-таки лейтенант Фихтер не выдержал, решившись последовать совету своих неугомонных друзей – корнета Хартвига и майора Шмидта. Разумеется, все началось во время очередной гусарской попойки, после которой веселая троица отправилась в «Иоганн Штраус-театр» смотреть «бесподобную Эмилию». «Надо обломать рога этому русскому штафирке и взять фрейлейн Лукач, как крепость – на шпагу!» – вот что в один голос посоветовали Фихтеру оба приятеля, выслушав от него рассказ обо всех предшествующих событиях.
Едва дождавшись падения занавеса, лейтенант отважно отправился за кулисы. Средняя степень опьянения, в которой он находился, была как нельзя более кстати. Вежливо постучав в артистическую уборную фрейлейн Лукач, Стефан вручил огромный букет цветов открывшей ему горничной, после чего тут же вытолкал ее за дверь, мало соображая, что делает. Сама Эмилия сидела перед зеркальным трюмо, пребывая, в отличие от незваного посетителя, в самом задумчивом настроении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101