Рябов вздрогнул только в первую минуту игры, когда лишние укатились со льда в загон для запасных, а на льду осталась первая пятерка и в воротах… второй вратарь Макар. Рябов заерзал в своем кресле-качалке. Сразу откуда-то из-под двери потянуло уличным холодом по ногам и под плед, которым он был укутан.Большой экран телевизора полыхал перед ним в сумраке комнаты.Теперь, после четвертого и самого сильного инфаркта, он часто смотрел телевизор, и жена, чтобы избежать лишней вредной нагрузки на глаза, устававшие, как и сердце, включала сзади красный торшер. Рябов смотрел на лед и не верил своим глазам. Потом чувство зависти к Улыбину шевельнулось в нем: решиться на такое в ответственнейшем матче…«Это по-моему, по-рябовски…» – не без доли самодовольства подумал он.Первая пришедшая в голову мысль о травме основного вратаря сразу отпала, как только оператор показал Колю в загоне запасных – веселого и здорового. Тут же и комментатор, словно отвечая на сомнения Рябова, пояснил, что Улыбин произвел замену вратарей. Пояснил осторожно, не вдаваясь ни в какие оценки. Даже по тону его было трудно понять, одобряет он такое решение или нет. Спокоен был только Рябов. Он-то знал возможности Макара и очень хорошо понимал ситуацию. Для канадцев– это приманка: новичок в раме! Для Макара – возможность за два часа стать великим или остаться тем же Макаром в запасе. Для основного вратаря, сработавшего, судя по первому и второму матчам, на пределе психологических нагрузок, – возможность выйти из-под удара…«Да, Улыбин много сделал за эти два года. Конечно, он начинал не на пустом месте, – больше для себя, чем боясь переоценить заслуги Улыбина – подумал Рябов.– Но он набрал силу. Характера Леше, правда, никогда не надо было одалживать на стороне. Но на такую замену, в таком матче… Что сделают с ним, если Макар запустит пару „мышей“, которые и решат серию в пользу канадцев?»Рябов, как ни тревожна и справедлива была эта мысль, сразу же отогнал ее. Сейчас на льду его парни… И те, кто пришел уже при Улыбине. Они вместе сражались за дело, которому Рябов отдал столько сил.Рябов сидит здесь, в мягком кресле, обложенный подушками, и, кажется, должен быть спокоен – ни выигрыш, ни проигрыш уже ничего не значат в судьбе бывшего старшего тренера сборной команды страны. Он теперь может созерцать игру со стороны.Галина, возражавшая, чтобы он смотрел этот матч, – врачи категорически запретили всякие острые переживания, их любимым рецептом стало «покой» – была права. Рябова от волнения знобило. И первые влетевшие в ворота канадцев шайбы, которые должны успокоить всякого, даже Макара, игравшего, кстати, так, будто он уже столетие стоит в воротах сборной или вышел размяться на тренировочную игру, когда на трибунах сидят знакомые девочки, лишь разожгли в нем внутреннюю тревогу. Он не боялся за исход. Он был убежден, что наши выиграют. Он верил в это не один год. И никакая случайность не могла заставить его разубедиться в своей вере.Даже проигрыш канадцам… Его душило иное волнение. Оно было сродни противному авиационному страху, когда ты ничего не можешь сделать, чтобы вмешаться и изменить ход событий, коль в воздухе случается беда. Улыбин может – он сейчас жует нижнюю губу. Его каменное лицо с горящими глазами смотрит будто сквозь лед, а губу нижнюю жует и жует… Он спокоен внешне, но внутри его трясет, как трясет сейчас Рябова. Но Леша может заменить игрока. Он может заорать на Глотова, который отдал шайбу на крюк канадскому защитнику и тем самым чуть не подарил изменение в счете, благо Макар каким-то чудом – Рябов знал, какая реакция у этого парня, – вытянул шайбу, казалось, уже из сетки зачерпнув «ловушкой». Он же, Рябов, согласен с тем, что происходит на льду, или не согласен, бессилен включиться в игру.Лишь невольно втянул голову в плечи, когда двое канадцев вдруг навалились на Макара на вратарской площадке. Наши бросились яростно защищать… Возникла свалка. Стремительная, безобразная, но столь типичная для канадского хоккея.Рябов не беспокоился за Макара. Вряд ли его обидишь! Он не из робкого десятка. В данную минуту Рябова заставил сжаться даже не страх за то, что канадцы, поняв: игра от них уходит, могут с этой минуты попытаться свести ее к «молотилке», к которой привыкли на своих полях и которая, подобно зыбучему песку, способна поглотить любое мастерство. Скорее, предчувствие чего-то надвигающегося, особенно важного, решающего заставило сделать этот невольный жест плечами – что мог он еще лежа в качалке?И он не ошибся. Канадский судья, с большими натяжками старавшийся сохранить видимость объективности – Рябов уже несколько раз ловил его на малозаметных, но чувствительных для игроков подачках в пользу канадцев: то остановит игру, когда клюшка поднята уж и не так высоко, то «зону» засечет, когда повтор монитора – игроки бегают взад-вперед по экрану как заводные, – показывает, что «зоны» не было.Когда страсти улеглись, Рябов увидел, что судья удалил с поля обоих – и канадца, нападавшего на вратаря, и защитника, прикрывавшего своего голкипера. Это была ошибка. Это была роковая ошибка канадского судьи. Даже зрители, настроенные на победу команды Кленового листа, ревели вполголоса. Даже канадские игроки откатывались понуро. Наши же пришли в ярость. И было от чего.Нападение на вратаря в зоне ворот – грубейший акт и по законам далеко не сентиментального профессионального канадского хоккея. Если кто-то чужой посмеет тронуть вратаря – фигуру, по-настоящему любимую, оберегаемую всей командой, – в зоне ворот, потасовка общая, яростная и справедливая обеспечена в любой игре канадского календаря.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105