И поубавится спеси! Стоит попробовать…»Он впервые посмотрел на Поллака с каким-то деловым интересом, а не с вежливым равнодушием, понимая, что должен потерять зря немало времени на никчемное, общение.Насчет духовной энергичности Поллака, соответствовавшей его энергичности физической, Рябов не ошибся. И хотя он вышел от председателя с глубоким убеждением, что прибыл не лучший, с его, рябовской, точки зрения, специалист по современному хоккею, в последующие два дня, показывая Сэму столичные хоккейные базы, знакомя с работой своего клуба и командой, Рябов изменил свое мнение. Если и не был Поллак хоккейным стратегом, что, впрочем, от него и не требовалось, то учеником он оказался отменным. Скажем, от знакомства с Москвой, куда приехал впервые, отказался наотрез: «Пока не получу полной сатисфакции от знакомства с русским хоккеем».– Меня послали посмотреть, что вы тут делаете, – откровенно признался он однажды, когда обедали в ресторане «Националь». За легкой шторой, припорошенный снегом, – наконец-то похолодало! – лежал Кремль и шумел автомобильный простор Манежной площади.– Вашингтон вообще плохо представляет, что такое настоящий хоккей. Американский футбол, бейсбол, баскетбол– это волнует американцев. Но вот и Вашингтон захотел иметь хоккейный клуб. Сегодня хоккей теснит многие исконно американские виды спорта. Когда я заикнулся в Канаде, что неплохо бы познакомиться с русским хоккеем поближе, – Поллак заговорщицки наклонился к Рябову, – мне сказали, что такого хоккея нет…– Ну конечно! – охотно согласился Рябов.– Какой у нас хоккей? Так, дюжину раз чемпионами мира были…Поллак раскатисто захохотал и, отсмеявшись, показал большим пальцем за плечо, имея в виду, как понял Рябов, боссов профессионального канадского хоккея:– Любительский хоккей они за хоккей не считают. Так, тренировочная конюшня… Для нас, деловых людей, все, что не приносит прибыль, серьезным быть не может…– А ваша-то роль во всем этом, Сэм, какова? -внезапно впрямую спросил Рябов, почувствовав, что минута откровения может прояснить многие карты.– Знаете ли вы, Рябов, что такое спонсор? – в свою очередь спросил Поллак.– Приблизительно, – неуверенно ответил Рябов, предлагая американцу высказаться.– О'кэй! – Сэм явно понял, что хочет Рябов. Сытный, вкусный обед, водка, горячившая и без того темпераментного Поллака, и то, что ему удалось увидеть в Москве, впрямь располагали американца к откровенной беседе. Он этого и не скрывал. Хотя сейчас Рябов, прикинув в уме все события последних дней, вдруг понял, что Поллак, говоривший много и очень охотно, от рассказа о себе уходил деликатно, но решительно.– О'кэй, – повторил Поллак и кивнул головой.Он поднял над столом свои сильные мясистые ладони, знавшие цену спортивному снаряду.– Я начну издалека… Большой спорт, по крайней мере, у нас – это большие деньги. Спонсор – человек, который держит в руках финансовые козыри любого большого спортивного мероприятия. Вы, господин Рябов, кажется, ярый сторонник встреч с канадскими профессионалами? И не раз, беседуя со спортивными специалистами, высказывались в пользу большой серии матчей «Восток – Запад»…– Сэм почмокал губами.– Говорить надо не с ними, а с теми, у кого деньги. Их надо убедить, что независимо от спортивной стороны дела…– Поллак прервал себя на полуфразе.– Вас ведь, наверно, чистый спорт больше волнует? Ну, скажем, престиж, проверка собственных достижений?! – Рябов согласно кивнул, и Поллак закончил прерванную мысль: – Они не потеряют деньги, вложенные ими в эту серию. Захотят ли канадские зрители, привыкшие к определенному хоккею, покупать билеты на матчи с неизвестными любителями?Рябов рассматривал Поллака, пока тот говорил. За время их поездок по Москве Рябову так и не довелось рассмотреть гостя как следует. Американец и обедал на ходу, крутясь, как белка, закручивая Рябова в свою круговерть. Это был их первый спокойный обед.«Голова-то у него сужается не только внизу, как у Мефистофеля, но и вверху, после лба. А скулы… Похоже, серьезно занимался боксом…»– Меня часто спрашивают, где я научился делать деньги, – Поллак вздохнул.-Думают, что я закончил деловую школу при Гарварде, прежде чем сделал свой первый доллар. Ничего подобного. Я научился делать деньги прямо на улице.– И много их наделали? – спросил Рябов больше для того, чтобы подстегнуть рассказ.– Несколько миллионов баков найдется, – потупив взор, скромно сказал Поллак.– И все в обороте. Как тот мой первый доллар. Знаете, я собрал грязные бутылки, лежавшие на чердаке в таверне моей матери, и продал их. На вырученные деньги купил газетный киоск. Так, дырявую будку… Зимой приходилось топить железную бочку, чтобы не замерзнуть до конца продажи утреннего выпуска. Замерзая в своем киоске, я нашел, что есть и другие, более легкие и доходные, заработки. К моменту этого открытия мне исполнилось девять лет. А что делали вы в девять лет? – спросил он Рябова.Тот пожал плечами:– Учился во втором классе. Был пай-мальчиком. Отличником. И больше всего на свете боялся опоздать в школу.– Угу, – хмыкнул Поллак.-Так вот, как-то мне попалось на глаза несколько букмекерских футбольных карт. И я обнаружил, что они оплачиваются по-разному. Излазил все районы Чикаго, подбирая использованные карты, регулярно прочитывал газеты, следя за травмами игроков, за погодой, за статистикой матчей… Словом, вел сложнейшую бухгалтерию, пока не доходил до варианта наилучших ставок.Он отхлебнул боржоми из фужера и покрутил хрустальный бокал пальцами за ножку.– Некоторые до сих пор помнят названия команд, популярных в те годы, и очень удивляются, что я помню всё:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105