– Но зрители, которые досмотрят до конца вашу бездарную тренировку, – он кивнул в сторону трибун, – будут и впрямь великими зрителями. За работу! Как следует и в полную силу! «Кормильцы» – на первого вратаря. Остальные – встречное катание. Начали!Игроки, прекрасно знавшие все рябовские штучки, принялись споро и охотно за выполнение указаний тренера. Но Рябов чувствовал, что они еще не верили в необходимость работы в полную силу. Не хотели верить. В преддверии долгого и тяжелого чемпионата, после столь же долгой и тяжелой подготовки больше всего хочется сберечь силы. Сохранить себя для настоящей, той, самой главной борьбы!Но Рябов знал больше, чем эти парни. Он знал, что уже сейчас, именно в эту секунду, началась турнирная борьба. Говорят, игра всегда начинается с тренировки. Верно. Но еще вернее, что игра не кончается никогда.Вторая и третья тройки, разобравшись против своих защитников, раскатывались в разные концы ледового загона и, набрав скорость, передавая шайбу друг другу, проходили будто сквозь строй. Казалось, они чудом удерживали шайбу и чудом уходили от неминуемого столкновения в таком ералаше. «Карусель», придуманная Рябовым, была его любимым и – он твердо знал – самым зрелищным упражнением. Прислушавшись, он уловил шумок восторга, прокатившийся по трибунам. Вдоль борта заполыхали «блицы» фоторепортеров.– Быстрее! Быстрее! – покрикивал Рябов и, картинно приседая, стучал в ладоши, отбивая необходимый ритм атаки.За упоительным нагнетанием темпа он не видел ничего другого. Но вдруг резко рванулся, словно от резвости его зависела судьба, по крайней мере, серебряных медалей чемпионата, и коршуном подлетел к первой пятерке, с ленцой обстреливавшей вратаря.– Что, курортнички, развлекаетесь? А где мокрые спины? Где мокрые спины, я вас спрашиваю? Когда спины у нападающих сухие, они становятся мокрыми у наших вратарей!Глотов, центр «кормильцев», самый результативный игрок нынешнего чемпионата страны, основная рябовская надежда на осуществление тактики непрерывной атаки, – его главный тренерский козырь на нынешнем чемпионате. Он вложил столько труда в новую тактику. Он потратил столько крови, прежде чем на тренерском совете и на заседании федерации сумел отстоять свою точку зрения. Ах, сколько закулисных схваток приходится выдерживать еще до того, как выиграешь финальный матч чемпионата! Об этом не знает никто – ни эти журналисты, сидящие на трибуне, ни даже игроки, до которых лишь изредка и большей частью в искаженном виде доходят какие-то слухи о поединках их тренера.Итак, Глотов взглянул на своего тренера молча, но вопрошающе: серьезно ли требует тот максимальной нагрузки или?… Но в глазах Рябова было столько жесткости, что Глотов, яростно крутнувшись на месте, рванулся к шайбе, увлекая за собой всю тройку. Теперь они «поливали» ворота с остервенением, то щедро размахивая клюшкой выше плеча, словно хотели кинуть вместе с шайбой и кусок льда, который, как и их спины, потемневшие от пота, потускнел от нарезанного снега, то почти незаметным движением кисти стреляли низом, заставляя вратаря распластываться на льду в разножке.Весь прямоугольник представлял собой большую экспозицию выставки мастерства, силы и скорости, где каждый стенд действовал самостоятельно. И все же опытный глаз без труда замечал, что во всем этом сложном круговороте существовал единый стержень. И стержень этот – невысокий человек с большим животом, так смешно одетый, но работавший на льду, кажется, не меньше своих игроков.– Костя! – крикнул Рябов.-Ну-ка принеси пояс целомудрия. А то мальчикам никак не согреться!Массажист подал второму тренеру старый водолазный пояс, усаженный тяжелыми свинцовыми пластинами и доведенный до двух пудов весом, – тоже изобретение Рябова. Второй тренер, нагибаясь под тяжестью, несомненно, больше, чем следовало, как бы подыгрывая своему начальнику, выволок пояс на середину и положил на лед.– Глотов, начинай!Под веселые смешки ребят Глотов, улыбаясь, пристегнул пояс, словно это обычный брючный ремень, и начал заниматься ускорениями, катаясь от борта к борту.Двухпудовый вес давил на ноги – в этом и была польза от катания с нагрузкой, – но Глотов бежал легко, так что на трибунах могли и не поверить в истинную тяжесть снаряда.По очереди Рябов пропустил всех нападающих через силовое упражнение, следя, чтобы каждый отработал с полной отдачей. Подобные нагрузки были естественны во время тренировочных сборов, но почему Рябов заставил их надевать пояс накануне первой игры и так жестко вел тренировку, ребята явно не понимали. Но, привыкнув верить тренеру, привыкнув выполнять его команды, игроки работали охотно. Рябов с удовольствием отмечал, что большинство не только в отличной физической форме, но и в приподнятом настроении, что для него значило не меньше. По тому, как катился игрок, как вяло ворочал шайбу, Рябов мог почти точно определить процент будущей недоработки им во время матча. Оставалось лишь решить немногое: ставить хоккеиста на игру или заменить другим?– Первый пас давайте! Первый пас! – кричал Рябов уже в другом конце загона, подзадоривая защитников.– Почему ты тянешь? Витенька был свободным! Раз – и положи ему на крюк шайбу! А сам вперед, вперед!Рябов каждое слово подчеркивал жестом. С трибун его поведение смотрелось пантомимой, объединенной единым сюжетом.Первый пас! Сколько крови стоил он Рябову! Пока объяснил ребятам, пока убедил тренерский совет в своей правоте, до которой тоже дошел не сразу. Как трудно ломать общепринятое! Казалось, еще из хоккея с мячом пришел в хоккей с шайбой этот пресловутый первый пас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105