За три года умудрился добраться до второго тренера молодежной сборной страны. Злые языки поговаривали, что, конечно, с папиной поддержкой и дурак мудрецом станет. Но Рябов-то знал, что имя его, может, и играло роль, но характер и острые отношения с начальством, скорее, работали против Сергея. Люди, привыкшие видеть все в черном свете, не могли, не хотели признать одного: у Сергея своя голова на плечах, со временем он может и отца за пояс заткнуть.Словом, папа доволен сыном. О материнском отношении не стоит и говорить – она его обожала. И умильное сюсюканье, несшееся из кухни, подтверждало, что мать обхаживает свое любимое чадо.Рябов не спеша направился в столовую, но, прежде чем выйти, задержался у стола, взял пачку исписанных листков, именуемых заявлением, и сунул в ящик письменного стола, задвинув его наглухо.В столовую они вошли вместе: возбужденный Сергей, обнимавший мать, и Рябов, еще думавший о том, зачем спрятал написанное заявление.«Стоит ли вообще поддерживать разговор о предстоящем заседании коллегии, если сын его заведет?»В том, что Сергей прекрасно знает сложившуюся вокруг отца обстановку, у него не было ни малейшего сомнения. Приезд Сергея на дачу в канун завтрашнего отлета говорил сам за себя.Если Сергей и на улице выглядел не из мелких, то в столовой небольшого деревенского дома смотрелся настоящим гигантом. А комната, которая еще сегодня утром ощущалась такой пустой и просторной, стала тесной каморкой.Они втроем присели к столу.– Да что же мы за пустым сидим? – спохватилась Галина и ускользнула в кухню. Уже оттуда крикнула: – Сейчас обедать будем…– Я за обед! – гаркнул ей в ответ Сергей.– С утра макового зернышка во рту не было!Он вновь повернулся к отцу и внимательно посмотрел ему в глаза. Рябов не отвел взгляда. Наверно, холодное спокойствие рябовских глаз успокоило Сергея. Или, по крайней мере, он нашел в них то, что хотел, а не то, чего больше всего боялся.Этот долгий встречный взгляд как бы подписал негласное соглашение о том, что при матери следует воздержаться от разговоров об отцовских делах.– Мне предложили сесть за диссертацию. Как думаешь, отец, стоит тратить силы и энергию?– Все зависит от цели – для чего нужна диссертация. Если прибавить к коллекции спортивных титулов звание кандидата наук, думаю, не стоит. Если есть за душой, что сказать людям дельного и нового, – тогда другое дело. Признайся, и тема уже определена?– Определена, – признался Сергей.– Условно – «Формула воли». Хочется порассуждать вслух о волевой подготовке. Ты ведь всегда говорил, что клюшку держат не руками, а характером.– Я много чего говорил. К сожалению, сделал меньше, чем хотел. Но тебе стоит подумать, прежде чем браться за диссертацию: в конце концов, ты не двужильный!– А ты? Рябов смутился:– Я – дело другое. Я – старый козел, который весь состоит из жил. Одну-две вытянут, другие останутся…– Мне бы твою старость! – Сергей крякнул.– «Волгу» свою небось за бампер поднять без домкрата можешь?!– Не льсти отцу… Если только «Москвича»… Они засмеялись оба, довольные друг другом.– Видишь ли, Сережа, я рад, что ты перешел на тренерскую работу, хотя по-прежнему считаю, что активный спорт оставил рановато. Мог бы еще сам покорячиться, прежде чем других заставлять. Справедливее это было бы.– Ты же знаешь, что тренерская жизнь – не из легких.– Знаю. Потому и говорю. Тренерский хлеб чаще черствый. Я сам столько слушал разных тренеров, что казалось, нет уж никаких секретов в тренерской работе Ан нет! Ошибся! И все потому, что тренер каждый день, каждую минуту, подобно любому творческому работнику, идет в неведомое.– Если творческое начало не окажется похороненным под трухой обязательных повседневных дел…– Верно. Но я о другом. Скажем, игроки реагируют совсем не одинаково на одну и ту же твою реплику. Более того, один вслушивается в смысл твоих слов, а другому достаточно уловить лишь тон, каким сказано. Мы работаем с людьми, которые сами работают на пределе. И этим многое осложняется!– Вот, вот, отец. Я и хотел в своей диссертации коснуться волевых усилий лидеров, тех, которые первые… У них особое положение.– Интересно! – Рябов откинулся в кресле, рассматривая сына, но мысли его уже вертелись вокруг обозначенной темы. Это было взято точно и верно. Чемпионская воля-особая.– Не боишься, что придется сказать нечто идущее вразрез с общепринятым?Сергей покачал головой:– Не боюсь. А чего это ты все про страхи сегодня поминаешь? Насколько помню, ты всю свою жизнь говорил и делал то, что поначалу казалось даже абсурдным.Рябов уклонился от ответа:– Видишь ли, человек, стоящий в спорте первым, должен прежде всего приготовиться к полному самопожертвованию. Во всяком случае, быть готовым вычерпать себя до дна. Финальное усилие на пределе возможностей – в этом есть что-то прометеевское.– Проблем хватит, отец. А первое поражение чемпиона? Когда ты наверху, когда, кажется, нет конца твоему преимуществу… И вдруг поражение… Какую надо иметь силу воли, чтобы, находясь наверху, постоянно думать об этом поражении? Оно, будущее поражение, и только оно заставляет искать тебя, делать все с еще большей тщательностью, держать спортивную экстраформу, отказываясь от столь соблазнительных мирских радостей…Сергей увлекся. Рябов смотрел на него, с удовольствием слушая горячую речь сына.«Мое предположение, что он идет к научной работе по оказии, наивно. Он уже столько передумал. И знает, что ему надо. А вот я сейчас, пожалуй, впервые в своей жизни не знаю, что мне надо. Я ошибался. Не избежит ошибок и он. Но раньше я знал, чего хочу…»– Но вот ты все-таки поскользнулся!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105