– спросил Терехов.– Почему не будет? – Рябов удивленно вскинул брови, на которые уже осели такие же мохнатые снежинки.– Побегаем, зарядку сделаем, площадочку сами уберем и поиграем…– Скоро обед себе сами готовить будем, – буркнул кто-то.Его поддержали нестройно, но охотно:– И клюшки производить!– А потом и сталь для коньков варить начнем!Рябов спокойно выслушал реплики и промолчал.«Ну, ну, сталевары! Из вас никто и горнового в жизни ни разу не видел. И конвертора тоже. А вот насчет жары у печи – это я вам сейчас нарисую! Вчера прохлаждались– сегодня будете греться. Закон сохранения энергии».Реплики, как и ожидал Рябов, умолкли сами собой: для юмора всегда нужно топливо в виде реакции. Парни притихли. Все понимали, что Сократ придумал какую-то штуку, и почти детское любопытство съедало даже самых равнодушных. Но никто и не представлял, что их ждет.– Витенька! – ласково обратился Рябов к своему помощнику, которого чаще называл по имени и отчеству– Виктор Васильевич. Ибо Витенька еще вчера был игроком клуба, и команда никак не хотела, просто физически не могла воспринимать его в новом качестве тренера-наставника. А Рябов упрямо прививал парням уважение к Витеньке разными способами. В том числе и этим, подчеркнуто выделяя из всех обращением по имени и отчеству, чего не делал с бывшим вторым тренером, человеком куда старше Витеньки по возрасту и которого Рябов действительно уважал.– Витенька! – повторил Рябов.– Сделайте, пожалуйста, сегодня большое кольцо.– И он растянул свой крупный мясистый рот в почти садистской улыбке. Уже наперед знал реакцию команды. Дружный гул удивления, возмущения и обиды колыхнул нестройный круг. Большим кольцом называлась на базе трасса, по которой гонял Рябов в период осенне-летней физической подготовки всех, и особенно, как он говорил, «поплывших», то есть подернувшихся легким жирком ветеранов. Но по большому кольцу бегали без снега. Оно, несмотря на километраж и пересеченность, радовало душу прекрасной природой. Воздух сам тек в легкие и сам вытекал в количествах, не меньших, чем пот.Все легко и сразу представили себе знакомую трассу, занесенную глубоким снегом…Рябов выдержал паузу:– Начинайте, Витенька. Плюс пять минут к осеннему времени. Кто не уложится – пойдет по второму кругу.Круто повернулся и зашагал к стеклянной коробке подъезда, манившего теплом и уютом. Обычно он, когда приводил себя в более или менее надлежащую форму, увязывался с командой. И скорее все-таки за счет воли, чем мышц, выдерживал темп, задаваемый молодым парням. Сегодня он не бежал демонстративно. Даже не сделал попытки – а это тоже случалось – пробежаться хоть сколько-то, где-то резануть трассу и на самом сложном участке оказаться вдруг старым гномом с секундомером в руке, придирчиво заглядывающим в самую душу.По тому, что Рябов не побежал, а вот так, даже не оглянувшись, пошел в дом, дав задание, поняли, что старший тренер в большом гневе на команду и, что бы ни говорили, как бы ни острили или ворчали, день сегодня будет «бурлацкий» – так Рябов называл дни высоких физических нагрузок.Вытянулись цепочкой, стараясь пропустить приятеля вперед, а самому устроиться подальше, в хвосте: опыт подсказывал, что такое бег по глубокому снегу. Шумная давка заставила Рябова лишь замедлить шаг, но не обернуться. Когда он оглянулся, цветастая цепочка в тренировочных костюмах, свитерах и безрукавках хвостом своим вытягивалась за ворота базы, середина пересекала заснеженное шоссе, а голова, где первым бежал Витенька, резко свернула с прочного дорожного покрытия на целину и, вспахивая глубокий снег, потянулась по крутому склону наверх, мимо старинного монастыря, мимо могилы одной из молодых княжен Юсуповых, к вековым соснам, которые тихо издали гудели под ветром, словно от удивления: за что выпало всем этим людям такое злое наказание?«Не перегнул ли я палку? -с сомнением подумал Рябов.– Как надорвутся „кормильцы“ – будет победный счет в следующем матче! И уж тогда на мне отыграются! Не пропустят случая съязвить, что эксперименты, особенно не вовремя, всегда интересны. Ох, напрасно научил я ветеранов и идеям своим, и выражениям, и манере постоять за себя!»Ребята бежали в гору, высоко поднимая ноги, нагибаясь и кидая в лицо шедшему сзади веера легкого снега. Кто-то подставил приятелю ножку, кто-то, не попав в пробитый след, споткнулся и рухнул в сугроб – молодость брала свое, и силушка, которой достаточно запас в них Рябов, искала выхода. Нагрузка, как бы тяжела ни была и раз уж ее не избежать, воспринималась по-рябовски – с шуткой и бодро.Митрофан Алексеевич, завхоз базы, садовник, электрик, словом, специалист на все руки, встретил Рябова в холле недоверчивым вопросом:– Как же с катком, Борис Лександрович?– А что с катком? – переспросил Рябов.– Так ведь не убран он. Снега тьма. Часа два прокопаюсь. А вы зачем-то убирать не даете. Чудно!Рябов обнял Митрофана Алексеевича за плечи и вкрадчиво произнес:– Тебя, когда в детстве провинишься, мать как наказывала?– Тай просто – в лес за хворостом гоняла.– О! – подхватил Рябов.– Этих детишек, чтобы играли как следует, мы накажем методом твоей мамки – пусть каточек для себя сами полопатят!– Тренировочное время уйдет…– Далеко не уйдет. После копки снега и с шайбочкой побегают. Еще как побегают! Так что, Митрофан Алексеевич, готовь лопаты.– Где я их на всю ораву возьму? Ну, с десяток, считай, ломаные там, наскребу.– А мы конвейер устроим: один отработал, дай другому– и чтобы в темпе, и чтобы как следует.– Это только на сегодня, или как? – поинтересовался завхоз.– Как играть будут, – буркнул Рябов, совсем теряя интерес к разговору.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105