«Удар пришелся по щеке! Сотрясение. Вряд ли тяжелое… Просто легкий нокаут. Проморгается! Рассечения особого нет – кожа лопнула под напором вздувшейся кости. Но на две недели как минимум ищи замену Улыбину. Ах, не вовремя это! И надо же было его подначить! Увести, увести от дуэли следовало!»И это была ложь! Никакие силы не заставили бы Рябова снять Улыбина с игры раньше: слишком велик риск упустить победу, которая уже в кармане.Прибыли носилки. Улыбина, так и не пришедшего в себя, аккуратно, как нечто ценное, но отработанное, уложили под одеяло и понесли через дверь, в которую выкатываются машины для очистки льда. Рябов принял решение стремительно, как принимают единственно возможное в критическую минуту решение – ехать с Улыбиным.Он крикнул второму тренеру, чтобы тот довел игру, и, как был в одной легкой куртке, выскочил на студеный воздух – уральский город лежал под снегом, превращенным в пудру тридцатиградусным морозом.Решительно оттолкнув санитара, который хотел было остановить его, нырнул в широкую заднюю дверь «рафика». Носилки с Улыбиным покоились в зажимах, и врач дежурной «скорой», разрезав рукав до плеча и не снимая налокотника, вогнал в руку один за другим несколько уколов. Санитар придерживал рябовский платок у щеки, пока второй, вошедший в машину следом за Рябовым, готовил кровоостанавливающий тампон.Сесть было негде, да, честно, и стоять тоже. Рябов упирался спиной в угол, а плечами в крышу. Когда «рафик» рванулся, он, подобно подбитой птице, взмахнул безнадежно руками в попытке удержаться на ногах.«Рафик» надрывно ревел, буксуя в снегу. На поворотах его заносило; Рябов, обремененный многоопытностью долголетней шоферской практики, сознавал, что водитель ведет машину на пределе.Где-то над головой полыхала мигалка – блики от нее бежали за окнами, а под полом гнусаво и слабосильно взвывала сирена.Рябов смотрел на белое лицо Улыбина. Не будучи профессиональным медиком, он теперь ударился в панику, считая, что так долго не приходить в себя человек может лишь после тяжелой травмы. Врач поднес к лицу Улыбина какой-то тампон, и тот впервые подал признаки жизни, качнув головой. А может, Рябову лишь почудилось в неверном отсвете мелькающих за стеклами машины ярких окон домов. Голова могла качнуться от толчка…– Кровь идет изо рта, – бросил врач, не поворачиваясь к Рябову, – похоже на внутреннее кровоизлияние.– А быстрее ехать нельзя? Куда нас черт несет! Где эта больница?– Уже приехали, – успокаивающе протянул санитар. «Рафик» впрямь резко затормозил, и сразу же распахнулись двери машины.Пока в приемном покое Улыбина раздевали, неловко путаясь в сложной защитной экипировке, Рябов поднялся в кабинет дежурного врача. Больница, видно, была переполнена. В кабинете с надписью «Дежурный врач» стояли три тесно приставленные друг к другу кровати, а дежурного врача он нашел в ординаторской. Им оказался розовощекий шарик в белом накрахмаленном – излишне, по мнению Рябова, -халатике. Старший тренер сразу усомнился в его компетентности.– Кто из врачей есть в больнице? – Я и есть!– Можно видеть главного хирурга? У нас тяжелый случай!Шарик почти весело взглянул на Рябова: – Я смотрел по телевидению, как произошло столкновение. Только не знал, что привезут к нам, товарищ Рябов. А насчет тяжелого – так это еще убедиться надо…– Вот вы и убеждайтесь! Я сам на льду не один год… Знаю, как кости ломают!Они почти бегом спустились по лестнице, но прошли уже не в приемный покой, а в предоперационную комнату.Улыбин лежал на высоком кожаном столе с оборванным краем, из которого виднелась поролоновая начинка. Белая простыня сбилась, и тяжелое тело Улыбина, казалось, вот-вот раздавит ажурный стол. Алексей смотрел в потолок, не обращая внимания на входящих. В глаза бросалось, что он пытался как-то уж очень странно подтянуть к животу колени, будто стыдно лежать совершенно голым перед двумя молоденькими медсестрами. Но по гримасе боли, которая исказила лицо, Рябов видел, что это не от стыда…Щека уже не кровоточила. Через нос и подбородок шел широкий йодовый облив. Поверх изоляционного тампона лежала небольшая грелка со льдом, и сестра, худая и длинная, склонившись, поддерживала ее двумя руками.– Кто будет делать осмотр? – резко спросил Рябов.– Я и буду, – с неожиданной решимостью ответил Шарик.Он вдруг преобразился – стал даже выше ростом.– А вы, товарищ Рябов, выйдите! Вам нечего здесь делать.Рябов бы обязательно взорвался, но столь разительная перемена в показавшемся ему сопляком враче поколебала сложившееся недоверие, и он только буркнул:– Я постою в углу.Шарик не ответил. Взял руку Улыбина за запястье. Тот, пытаясь приподнять голову, все заглядывал в сторону Рябова, еще не веря, что слышит голос старшего тренера.Рябов успокаивающе кивнул Алексею, но совсем не был уверен, что в его неуклюжем кивке звучало хоть какое-то спокойствие.Пока врачи суетились вокруг Улыбина, он стоял, молча прислушиваясь к малопонятной профессиональной терминологии. Внутри Рябова закипало. Ему казалось, что они возятся слишком долго и к тому же поверхностный осмотр может ничего не дать.«А если что-то серьезное? Надо пустить в дело лучшие медицинские силы… И немедленно».Опять пришла на ум мысль разыскать главного врача, и он утвердился в ней окончательно.Шарик подкатился к Рябову и тихо сказал:– Боюсь, что дело серьезнее, чем я предполагал.Он говорил, стоя вполоборота к столу, но Рябов видел глаза Улыбина, который неотрывно следил за губами врача и одновременно пытался уловить реакцию Рябова.– Кишечное кровоизлияние. Судя по отечности брюшины, удар в живот то ли коленом, то ли локтем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105