И вот, если лошадь более классная по кровям и более резвая по рекорду на данный час находится «не в порядке» – не миновать ей быть в «побитом поле», то есть претерпеть поражение.
Суждения Исаака Эммануиловича были абсолютно спортивными. В тотализатор он не поставил ни копейки и потому был свободен от обиды или преувеличенного восторга в характеристике той или иной лошади.
Ценить рысака в зависимости от собственного проигрыша или выигрыша в данном заезде – свойство подавляющего большинства посетителей ипподрома.
– В лошади высоко развито чувство преданности человеку, – делился своими наблюдениями за лошадьми, приобретенными во время пребывания в Первой Конной армии, Бабель.
– Но от лошади можно требовать не больше, чем она может дать, – соглашаясь с ним, добавлял Павло. – Помните Корнета?
О бегах я помнил многое. Всесоюзные праздники рысистого коннозаводства, когда разыгрывался приз для класснейших рысаков четырехлетнего возраста, всегда были большим событием в конном спорте. Праздничная обстановка царила в день «Дерби» на ипподроме. Зеленые газоны, цветочные клумбы, возможность свободно пройти на круг в перерыве между заездами, когда мимо тебя мчатся статные красавцы рысаки, под управлением наездников в разноцветных, ярких камзолах, «разминающие» своих питомцев перед очередным стартом, духовые оркестры, заполняющие паузы, фанфары, вызывающие на дорожку участников заезда, – весь этот шумный красочный спектакль на открытом воздухе погожего летнего дня второго воскресенья июля привлекал на ипподром огромные массы посетителей. Такие впечатления у людей, любящих спорт, не забываются.
Я помнил всех довоенных победителей «Дерби», начиная с 1922 года, когда после долгого перерыва, вызванного хозяйственной разрухой, Наркомзем восстановил рысистые испытания на Московском ипподроме. Видел, как в первом официально открытом после революции призе «Дерби» победу одержала кобыла Брысь под управлением И. И. Кочеткова.
Мне довелось быть свидетелем спортивных сенсаций на беговой дорожке ипподрома, рождавшихся в самых, казалось бы, непредвиденных обстоятельствах.
В «Призе Республики», разыгрывающемся на дистанции 2400 метров, гнедой жеребенок Алойша, выступавший под управлением первоклассного наездника Александра Сорокина, после команды стартера «пошел» сделал свечку: вздыбился во весь свой огромный рост, грозя обрушиться на качалку с наездником. На трибунах раздался многотысячный вскрик удивления и досады. Алойша теперь был «битый» фаворит: во всех кассах ставки в тотализаторе в подавляющем соотношении делались на него. Конкуренты, достойные состязаться с ним на равных, убежали уже далеко, а норовистый жеребец упрямо приплясывал на задних ногах, не желая двигаться вперед. Наконец Алойша принял старт. На глазах у зрителей происходило спортивное чудо. Гнедой жеребец, бывший, казалось, в безнадежной позиции, стал пожирать пространство с какой-то неукротимой энергией. Впечатление было такое, что все свое упрямство он переключил на другую цель – догнать убежавших.
Алойша сделал невозможное: догнал! Но более того, он нашел в себе достаточно сил, чтобы перегнать. Когда он финишировал, шаг за шагом выдвигаясь из общей группы вперед, на трибунах творилось что-то невообразимое. Он-таки стал победителем заезда, доказав недоказуемое, что безнадежных положений в спорте нет, пока не кончилось соревнование.
Когда гнедой рысак, потемневший от пота, с клочьями падающей изо рта белой пены, со своим наездником Александром Александровичем Сорокиным, человеком небольшого роста, казавшимся рядом со своим питомцем совсем миниатюрным, совершал перед трибунами круг почета, получая самые восторженные овации зрителей, народный артист СССР Михаил Михайлович Климов, дружественно расположенный ко мне и хорошо знавший отца по совместным выездам на охоту, утирая платком слезы умиления, говорил: «Несравненно, дружок мой, несравненно!»
Обсуждая события дня, Сорокин отозвался о победе Алойши коротко исчерпывающе: «Классный жеребенок, был в великолепном порядке».
Не забудешь и неожиданного выигрыша приза «Дерби» Хозяином под управлением замечательного тактика езды Степана Филипповича Пасечного. Никем накануне старта не принимавшийся в расчет гнедой сын выводного американца Боб-Дугласа, Хозяин уверенно первенствовал в обоих гитах с рекордной резвостью. Конечно, после розыгрыша приза находились «знатоки», отроду не державшие вожжи в руках, кричавшие «я говорил», «я знал», «я считал». Их много в каждом виде спорта. Но, по сути дела, никто не знал фактического «порядка» жеребца, кроме, может быть, самого наездника.
После выигрыша приза Степан Филиппович говорил, что по «порядку», мол, накануне видел – с жеребенка можно спросить в беге столько, сколько надо.
Не мог я не помнить и о Корнете.
Был такой серый жеребенок, сын Воина, основоположника целой линии рысаков орловской породы. Корнет – так себе конь, из середнячков, никаких рекордов не ставил. Но в руках находился у знаменитого Михаила Дмитриевича Стасенко, наездника, многократно выигрывавшего как «Дерби», так и другие именные призы высшего бегового ранга. И прославленный темно-гнедой Гильдеец, давший высококлассное потомство, и рыжая Баядерка, и серая Горта, и множество других резвачей-рекордистов прошли через руки Михаила Дмитриевича за его шестидесятилетнюю практику по тренингу рысака и испытания его на скорость и выносливость.
Специалисты считали, что у маститого наездника жесткие руки, лошадь слишком строго управлялась и, может быть, поэтому на ходу питомцы Стасенко не гляделись так красиво, как, скажем, бежали рысаки у Павла Беляева.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84