— Ну-ну, скажите пожалуйста, ну и скрытный же у вас дядюшка! Мы ему всю душу раскрываем, а он за нашей спиной делишки обделывает! Кто знает, может быть, он с этой Соней… — продолжает она в запале, но тут же берет себя в руки: — Ну, в конце концов, он взрослый и в своем уме, как говорится, и вполне еще живчик.
«Соня была его крестницей».
— Да, это он так говорит. Сколько таких старых любезников красуются с племянницами, кузинами, крестницами!
Да, правда, это он нам сказал, и ни старый Моро, ни Соня уже не смогут его опровергнуть. Образ дяди, превратившегося в Джеймса Бонда, в парике, окруженного порочными созданиями, выводит меня из равновесия.
Иветт вывозит меня на террасу, теплые лучи солнца, как приятно вдыхать свежий воздух! Тентен следует за нами, покусывая мои башмаки. Я пытаюсь вспомнить слова Жюстины: «Нет, нет, это не так просто… » Тут может идти речь и о любовном свидании, и о плане. О каком-то заранее обдуманном деле. А в данной ситуации — о заговоре. Молю Бога, чтобы дядя не оказался замешанным во все это. Я так люблю дядю. Он подбрасывал меня на коленях, он катал меня на лодке, он учил меня понимать толк в вине. Катал на лодке. Как-то зловеще звучит эта фраза.
— Я говорила с Жаном по телефону, — рассказывает в это время Иветт. — Прошлой ночью была такая гроза, часть желобов сорвало, он провел ночь на крыше, промок до костей, пытаясь закрепить черепицу и при этом удержаться самому. Я не осмелилась просить, чтобы он приехал. Он вас обнимает и просит быть осторожнее, если вы хотите, чтобы про ваши приключения и дальше писали!
Славный Жан, я с ним полностью согласна. Нет у меня более страстного желания, чем стать вечно возвращающейся героиней, из тех, кто никогда не умирает. Но в данный момент у меня на теле с десяток дырок, что не дает оснований для безумного оптимизма.
Блокнот: «Тебе не обязательно оставаться. Мной может заняться Франсина».
— Да чтобы я вас бросила! А бедняжка Лорье, ему ведь тоже нужна поддержка, а? Ведь у него невесту убили!
«Бывшую».
— Чувства в один день не умирают, — с достоинством отвечает Иветт.
10
В четыре часа! «Завтра, в четыре», — вот что сказала по телефону Жюстина. А вот это завтра наступило, превратилось в сегодня. Сегодня мой дядя должен с ней увидеться. Но он не сообщил нам, что приезжает. Впрочем, может быть, речь идет о телефонном свидании. Надо поручить Иветт следить за ней. Если она будет передвигаться бесшумно, Жюстина не заметит.
Но может ли Иветт передвигаться бесшумно?
— Приятного аппетита! — восклицает Франсина радостным тоном, как в рекламе завтраков.
Вокруг меня все жуют. Я не очень голодна. Мне опять снилась Магали, и я проснулась с тяжестью в желудке. Как странно, когда снится кто-то, чье лицо ты никогда не видел. Я знала, что это Магали, но у нее были черты боттичелливской Венеры, множество веснушек и волосы до пят, такие длинные, что они путались вокруг ее щиколоток и мешали ей ходить, а я отступала, как только она приближалась ко мне, потому что боялась, что она до меня дотронется, я знала, что она мертва, а ее глаза — это всего лишь две черные и пустые дыры. Интересно, ведь я не сидела в кресле, нет, я ходила. О! ощущение ходьбы, такое подлинное, такое сильное, я почти готова поверить, что мне достаточно встать и…
И ничего.
Металлическое лязганье, это Жан-Клод в аппарате, позволяющем ему стоять и немного перемещаться. Последние дни его почти не было видно: он очень страдает и не выходит из своей комнаты.
— Улыбайтесь, вас снимают! — призывает он.
— И не осточертело тебе ходить, приклеившись глазом к этой камере? — спрашивает Летиция.
— Я свидетель современности. Итак, как продвигается расследование?
— Расслед-след-пед!
— Кристиан! Замолчи! — кричит Мартина.
— Мне кажется, что силы правопорядка несколько переоценили свои возможности, — насмешливо замечает Франсина. — Боюсь, что нашего старшину, — с ударением произносит она, — скоро заменят кем-то, более компетентным в сфере раскрытия преступлений.
— Коломбо? — хихикает Ян.
— Любопытно, я что-то не припоминаю, чтобы нанимала вас за остроумие, — отвечает Франсина, стараясь держать себя в руках. — Как там насчет прогулки на снегокате?
— Сейчас же займусь этим.
— Этой ночью я перечитал все газеты, — возобновляет разговор Жан-Клод. — Если этот Вор действительно хотел убить Элиз, он бы это давно сделал. Такую дичь, как мы, выследить нетрудно.
— Жан-Клод! О таких вещах за столом не говорят! — протестует Франсина.
— Лучше уж говорить об этом за столом, чем на кладбище, — не может удержаться Ян.
— Жан-Клод прав, — вдруг говорит Летиция. — Элиз не прячется. Вору было достаточно прицелиться в нее из ружья с оптическим прицелом или не знаю из чего.
Неприятно думать, что притаившийся в углу Вор говорит себе: «А что, неплохая идея!»
— Так какую же цель он преследует? — спрашивает Ян, кроша хлеб между пальцами (я слышу, как ломается корочка).
— Запугать нас? — предполагает Франсина.
— Манипулировать нами! — говорит Жан-Клод. — Отвлечь наше внимание, пока он совершает какую-то мерзость. Как иллюзионист.
— Нельзя сказать, что он просто делает вид, будто причиняет зло Элиз, — замечает Ян.
— Да, но ничего серьезного, — отвечает Жан-Клод, которому в шкуру не воткнули дюжину дротиков.
— И потом, от чего он отвлекает наше внимание? — продолжает Ян. — Мерзости свои он, в любом случае, совершает.
— И тем не менее, — настаивает Жан-Клод, — перед нами человек, отвратительным образом угрожающий Элиз, жестоко убивший двух женщин — и все! Молчание в эфире. Если это маньяк, он снова примется за дело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88