Сложность заключалась в том, что цирковые не особенно любят рассказывать о себе. Они неохотно называли места, где бывали раньше, чаще отвечая: «Я работал с Земекисом». Или: «Я от Батлера и Дочери».
Так что пока в добытых Ньянгу сведениях царила неразбериха. Одни планеты и сектора вроде бы приняли решение объявить о своей независимости от Конфедерации. Что сталось с приписанными к ним чиновниками, никто не знал.
Другие миры, похоже, утратили контакт со всеми остальными. Их грузовые составы ушли и не вернулись, заказанные грузы так и не материализовались, гарнизоны так и не сменились и так далее.
Некоторые артисты сообщали похожие истории: кто-то ждал прибытия напарника или родственника, а корабль так и не появился в тамошних небесах, кто-то подписал контракт, но транспорт так и не пришел.
В целом, казалось, не было никакой одномоментной катастрофы, а, скорее, постепенный распад.
У Ньянгу не складывалось какой бы то ни было теории.
– Великие боги на воротах! – воскликнул Дилл. – Да они просто немереные!
– Никто не понимает, насколько слоны велики, пока однажды не подойдет к ним близко, – заметил Гарвин. – Разве не так?
– Откуда нам знать? – откликнулся один из худощавых смуглых людей.
Второй кивнул:
– Мы рядом с нашими друзьями с рождения.
Первый мужчина представился как Сунья Танон, второй – как Фрафас Фанон. У них было шестнадцать слонов, каждого из которых звали по имени, да еще двоих детенышей, не более земного года от роду – Чертенка и Лоти.
– Хотите, мы покажем вам, что умеют наши друзья?
– В этом нет необходимости, – ответил Гарвин. – Я смотрел ролик, присланный вами. Вы – более чем желанные гости.
– Хорошо. – Сунья, как и Фрафас, говорил на всеобщем аккуратно и без акцента, словно был лучше знаком с другим языком. – Кормить наших друзей за счет нашего скромного бюджета сделалось затруднительно.
– Но мы должны предупредить вас, – заметил Фрафас. – Мы ищем одно место, и, если в течение нашего совместного путешествия узнаем, как туда добраться, мы вынуждены будем настаивать на разрешении немедленно оставить труппу.
– Полагаю, это можно устроить, – осторожно произнес Гарвин. – А что это за место?
– Вы когда-нибудь слышали о планете под названием Коанду? – спросил Сунья.
– Нет, – ответил Гарвин. – Хотя это ничего не значит, я ведь не астронавигатор.
Парочка выглядела разочарованной.
– Нам тоже неизвестно ее местоположение, – сказал Фрафас. – Но однажды мы услышали о ней и решили, что должны посвятить жизнь тому, чтобы попасть туда с нашими друзьями.
– Почему это так важно? – спросил Дилл.
– Легенда гласит, – начал Фрафас, – что люди нашей культуры покинули древнюю Землю… вместе со слонами, с которыми они всегда работали, чтобы обрести свой дом на планете, такой же жаркой и покрытой джунглями, как и местность, откуда они пришли. Но там никто не охотился бы на их друзей ради их шкур, бивней или… или просто ради чудовищного удовольствия убить кого-либо больше себя. Рассказывают, что они нашли такой мир и назвали его Коанду. Они осваивали его, стараясь сохранить его в первозданном виде, какой была их родина, пока ее не разорили, и затем отправили экспедиции обратно на Землю, чтобы привезти к ним диких слонов. Потому-то, гласит сказание, слоны столь редки, и встретить их можно разве что в цирках, которые соглашаются работать с нами, да еще кое-где в окрестностях Конфедерации. Таков мир, который мы ищем, как искали до нас наши родители, а до них – их родители.
Дилл собирался, было, ляпнуть очевидное, но вдруг осознал, что он не настолько скотина. Они с Гарвином переглянулись.
– Полагаю, – произнес Гарвин, – вы вели расспросы с момента прибытия на Гримальди?
– Расспрашивали и сверялись со звездными каталогами, – ответил Сунья. – Но безуспешно.
– Все нормально, – влез Дилл, удивив Гарвина и самого себя. – Коанду где-то там… И мы найдем ее или, по крайней мере, выясним, где она находится. Возможно, когда… если… мы доберемся до Центрума, то посмотрим, не сохранились ли исходные записи Конфедерации.
Сунья посмотрел на партнера:
– Видишь? Я знал, что нам повезло, еще когда мы только увидели, как этот корабль спускается с небес.
Янсма и Дилл передали зверей и их погонщиков Лир и направились обратно к кораблю.
– Тебе никто не говорил, что ты сентиментальный олух? – поинтересовался Гарвин.
– А ты, конечно, наоборот? – парировал Бен.
Гарвин и Монтагна наблюдали, как две длинноволосые женщины и длинноволосый мужчина с внушительными усами гарцевали верхом, перекатывались и кувыркались на лошадиных спинах, будто лошади стояли неподвижно, а не текли с плавной грацией, словно молоко, сквозь обручи и вокруг арены.
– Я собираюсь научиться этому, – твердо заявила Монтагна. – Неважно, насколько это трудно.
– Ты справишься, – ляпнул Гарвин. Девушка улыбнулась ему, рефлекторно придвинувшись ближе. Они поймали себя на этом и шагнули в стороны.
Наездник, Руди Квиек, спрыгнув с лошадиной спины, дважды перекувырнулся в воздухе и приземлился перед парочкой.
– Разве мои верные не чудесны?
– Чудесны, – согласился Гарвин. – А в чем хитрость?
Квиек выглядел уязвленным.
– Никаких хитростей. Мои кони, мои верные, принадлежат к особенному, очень редкому семейству, которое выращивают всего несколько ромалэ на изолированных планетах и почти никогда не показывают на публике. И у меня лучшие представители породы. Аттракцион настолько необычный и такой отлаженный, что ваш цирк должен быть просто счастлив подписать с нами контракт. Ведь это удвоит, если не утроит сборы.
– Да, – бесстрастно произнес Гарвин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97