– Почему?
– Не хочу об этом говорить.
– Да ты самый романтичный из всех неромантиков, – сказала Маев, опускаясь рядом. – Поцелуй меня, негодник.
– Ладно, – согласился он, – но только поцелую. Я уже сказал, и это была чистая правда, – я совершенно без сил.
– Это мы посмотрим.
Краснолицый мужчина в черном комбинезоне наклонился ближе к Гарвину. Он изобразил дружелюбную улыбку, продемонстрировав при этом желтеющие зубы и дурной запах изо рта.
– Ну так слушай, сынок. Твои родители хотят, чтобы ты рассказал правду обо всех этих машинах.
У Гарвина свело живот, он с трудом удерживал слезы. Он посмотрел на родителей на другом конце скамьи, ожидая, что они поощрительно улыбнутся ему, чтобы он молчал. Янсма никогда ничего копам не рассказывают, а, тем более, чертовым следователям. Но вместо этого отец кивнул и сказал басом: «Расскажи дяде полицейскому то, что он хочет знать».
Гарвин сжал губы и сказал, сам не очень понимая смысл своих слов:
– Мил Гарвин Янсма, личный номер J-Шесть-Девять-Три-Семь-Нолъ-Четыре-А-Семъ-Два-Пять.
Полицейский влепил ему пощечину, но боль разошлась по всему телу. Гарвин дернулся.
– Ну же, сынок, – сказал полицейский, – я от тебя большего ожидал. Как назывался корабль, на котором ты приземлился? Какой твой позывной? Какие были ваши цели на Куре Четыре?
– Мил Гарвин Янсма, личный номер…
Теперь он был не в полицейском участке, а посреди огня. Вокруг рвались ткани, кричали горевшие животные. Перед ним в огне танцевали его родители, чернея и умирая. Над ним навис череп матери:
– Как назывался ваш корабль? Сколько десантников высадилось? Какой твой позывной? Какие были ваши цели на Куре Четыре?
– Мил Гарвин Янсма, личный номер…
Они поймали его в закоулке, и никого из цирковых рядом не было. Камни и кирпичи колотили его мальчишеское тело, громила с доской разбил ему пальцы, и его затопила волна боли. Окружающие кричали:
– Как назывался ваш корабль? Сколько человек высадилось? Какой твой позывной? Какие были…
– Меня зовут Гарвин Янус Шесть, – сказал Гарвин. – У корабля, который высадил меня на Куре Четыре, названия не было, но…
Гарвин внезапно проснулся, охваченный тошнотой. Он еле успел слезть с каталки и добраться до раковины, как его начало рвать.
Никто из троих присутствующих – ни Ньянгу Иоситаро, ни доктор Петтеу Мьюсс, ни здоровяк-охранник, именовавшийся медбратом, – и не шелохнулся, чтобы помочь ему. Гарвин повернул кран, подставил под него голову и успел еще прополоскать рот, прежде чем медбрат снова швырнул его об стену камеры.
– Видите, Гарвин, – проворковал Мьюсс, – рано или поздно вы нам все расскажете, и именно в той форме, в какой нам надо. Это всего лишь вторая процедура, и мы уже знаем ваш позывной. Скоро вы нам расскажете и о ваших людях, и о задании, и о том, как вы добрались до Куры Четыре.
Гарвин попробовал было заговорить, но его снова вырвало.
– Эти лекарства очень сильные, – с сочувствием сказал Мьюсс. – И у них ярко выраженные побочные эффекты – как краткосрочные, которые вы сейчас испытываете, так и долгосрочные. Могу вам сказать, что с продолжением лечения они усиливаются. Вы можете облегчить свою участь сотрудничеством. И помните, что остальные члены вашего отряда теперь выздоровели, так что они тоже будут подвергаться лечению. Вы могли бы их от этого избавить.
– А пошел ты, – сумел выговорить Гарвин.
Медбрат нахмурился и двинулся к нему. Гарвин присел под его протянутой рукой и заехал коленом ему в пах. Медбрат вскрикнул. Испуганный Мьюсс нажал сигнал тревоги в кармане. Но Ньянгу был быстрее. Он оттолкнул охранника, как бы нечаянно задев его локтем так, что у того треснули ребра. Потом он ударил Гарвина по уху так, что тот покачнулся. Потом последовал резкий удар под дых, и Гарвин осел. Ньянгу собрался уже ударить его по шее, когда Мьюсс закричал:
– Нет-нет, нельзя наносить ему повреждения! Стойте, лейтер Йонс!
Ньянгу подчинился, и Гарвин упал на колени. Через минуту он поднялся, стараясь оставаться на том месте, где его бил Ньянгу, несмотря на сильный приступ тошноты.
Дверь камеры распахнулась, и ворвались охранники в больничной белой форме.
– Все под контролем, мальчики, – сказал Ньянгу. – В следующий раз мы приставим к этому человеку двоих охранников. Или даже одного, но более толкового, чем этот идиот. Заберите его, кстати, и скажите его начальнику, что я не хочу его больше видеть.
– Да, сэр. Извините, сэр. – Стонущего охранника утащили.
– Видите, к чему приводит насилие, Янсма? – выговорил Ньянгу. – А теперь сядьте обратно на каталку, и я расскажу вам, какое предложение сделал Протектор.
На секунду лицо Мьюсса выказало удивление, потом оно приняло нейтральное выражение.
– Доктор, вы не вышли бы на несколько минут?
– Конечно. Конечно. Но я должен знать, что вы обсуждаете с пациентом.
– Как только я получу от него ответ, – сказал Ньянгу, – немедленно вам сообщу.
Он подмигнул Мьюссу, тот понял намек и вышел, заперев за собой дверь. Теперь он направится в соседнюю комнату, где техники за мониторами наблюдают за происходящим в камере Янсмы, так же как другие наблюдают за другими заключенными.
Руки Ньянгу быстро задвигались. Большой палец указал на дверь, потом прошелся по горлу:
«Я убью этого подонка».
Гарвин качнул головой в сторону, потом постучал по груди согнутыми пальцами:
«Становись в очередь».
– Вот как обстоит дело, мил Янсма, – произнес Ньянгу. – Как сказал доктор Мьюсс, процедуры будут становиться все менее приятными, пока мы не получим информацию, нужную нам перед судом. И вашим подчиненным будут давать те же наркотики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95