Он разрубил ей брюхо, ты видел? Потому что они живородящие. Он сделал так, чтобы детеныши тоже погибли.
– Откуда ты это знаешь? – с неподдельным интересом спросил он.
Я… не знаю.
– Ты когда-нибудь была на море?
Кажется, была.
– Тогда, может быть, твой народ – народ моряков.
Нет. Я думаю, нет.
Моэру отставила тарелку. Когда она наклонилась, волосы скользнули ей на глаза стремительным потоком тьмы.
– Тогда кто же ты? – нарушил Ронин затянувшееся молчание. – Постарайся не думать. Смотри на море. Что ты чувствуешь?
Моэру сделала, как он сказал. Опершись о поручень и положив подбородок на сложенные руки, она не отрываясь следила за безостановочным движением волн, бьющихся о корпус корабля. Потом она вздохнула. Трепетный красно-золотой лист в осенней буре.
Возможно, я просто крестьянка с севера, бежавшая от войны, какой ты меня в первый раз увидел.
– Теперь я знаю, что это не так.
Глаза у нее увлажнились. Моэру моргнула. Слезинка скатилась по щеке. Ронин обнял ее, и она прижалась к его крепкому телу, наконец сдавшись.
Я плыву в неизвестность, и это меня пугает. Кто я, Ронин? Что я здесь делаю? Я чувствую, что не должна оставлять тебя. Я чувствую… как будто мой корабль разбился, и я давно утонула, и труп мой уносит течением. Я словно утопленница, выброшенная на чужой берег. Я должна…
– Что?
Она вскинула голову и вытерла глаза.
Расскажи, что случилось в лесу под Камадо. Когда ты вышел оттуда, ты был такой бледный, что я испугалась. Я подумала, что ты был ранен и потерял много крови.
Ронин слабо улыбнулся.
– Ранен? Нет. Во всяком случае, не в том смысле, какой ты вкладываешь в это слово.
Ронин еще крепче прижал Моэру к себе. Тепло ее тела окутало его, словно плащ.
– Я столкнулся со сверхъестественным существом и с тех пор часто его вспоминаю.
Он покачал головой, словно теперь, вспоминая об этом, сам не верил в реальность случившегося.
– Это был человек, Моэру. Человек с головой оленя, покрытой густой черной шерстью, и с исполинскими рогами.
Он понизил голос:
– Я вынул меч, но не смог удержать его. Пальцы меня не слушались, и я выронил меч. Он подошел ко мне, человек-олень, и у меня подкосились ноги. Он занес надо мной свой меч, черный ониксовый клинок, а потом что-то произошло. Что-то странное. Он смотрел мне в лицо, и в глазах у него я увидел страх. У него были человеческие глаза, это больше всего меня поразило. Мы оба застыли, не в состоянии что-либо сделать. Мы смотрели друг другу в глаза и не могли даже пошевелиться.
Наверху качнулись ванты. Застонали паруса, поймавшие попутный ветер. Поигрывая мышцами, матросы потянули концы, чтобы закрепить поднятые паруса. Кто-то вскрикнул, и словно откуда-то издалека донесся угрюмый голос первого помощника. Ронин невольно вздрогнул от этого голоса. Впечатление было такое, словно ему на открытую рану плеснули горячим варом. Он начал смутно припоминать…
Этот Черный Олень… Почему он так тебя беспокоит?
– Я… я не знаю. Когда я смотрел на него, у меня было чувство…
Она терпеливо ждала окончания фразы.
– Что я тону.
А он? Как ты думаешь, что он чувствовал?
Ронин с любопытством взглянул на Моэру:
– Странные ты задаешь вопросы. Откуда мне знать, что он чувствовал?
Она пожала плечами.
Я подумала, может, ты знаешь.
Он покачал головой.
Что ты увидел в его глазах, Ронин?
Перед мысленным взором Ронина встал Черный Олень, необычное существо, сочетающее в себе черты человека и зверя. Он видел морду с лоснящейся шерстью, широкие зубы, неострые, но все равно устрашающие, раздувающиеся ноздри, овальные человеческие глаза… Внезапно Ронин ощутил холод в груди, услышал, как наяву, холодный стук гадальных костей Боннедюка Последнего, разбросанных по узорчатому ковру в верхней комнате дома в Городе Десяти Тысяч Дорог. Ты не боишься смерти, сказал тогда карлик, и это хорошо. И все-таки ты боишься…
– Остановись! – закричал Ронин.
Что это? Моэру схватила его за руку. Ее гибкие длинные пальцы были на удивление сильными.
Он провел ладонью по глазам.
– Ничего. Просто призрак из сна.
Ты его знаешь, Ронин.
Непрошеный страх нарастал у него в душе.
– Не говори ерунды.
Небо, потемневшее от кружащих в вышине стервятников; жесткий шорох их крыльев.
Я вижу это в твоих глазах.
Вопреки здравому смыслу он набросился на нее, хотя она была не виновата ни в чем. Если кто-то и был виноват, то только он. Просто он боялся это признать. Вонь противнее, чем гниение.
– Холод тебя побери, сука! Заткнись! Ты…
– Капитан!
Ронин повернулся и увидел Мойши, взбегающего по трапу.
– Что такое?
Моэру отстранилась, высвободившись из объятий Ронина. Глаза у нее были как камень – бесцветные и непроницаемые.
– Впередсмотрящие докладывают: паруса по левому борту, – сообщил Мойши. – Вон там, – показал он. – Как раз показались на горизонте.
– Какого типа суда? – спросил Ронин, всматриваясь в даль.
– Они еще далеко, капитан. – Карие глаза штурмана подернулись холодком. – Пока могу только сказать, что вряд ли это купцы.
– Понятно. Надо сворачивать с курса.
Мойши согласно кивнул.
– Но учтите, – продолжал Ронин. – Я не намерен терять драгоценное время. Нам необходимо как можно быстрее добраться до Ама-но-мори.
– Есть, капитан, – отозвался Мойши и тут же отдал приказ боцману на миделе. Тот передал команду первому помощнику.
Шхуна медленно накренилась, начиная поворот направо по широкой дуге. В лица им полетела водяная пыль – густая, прохладная, пропитанная запахом жизни.
Они начали уходить от настигающих их кораблей.
Волны вздымались все выше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92