В жизни каждого преступника наступает момент, когда ему становится необходимо облегчить свою душу, это может быть безудержное хвастовство или полное признание всех преступлений, или что-то среднее между первым и вторым... И это было столь же неизбежно, как и восход солнца каждое утро. Просто нужно было вовремя сообразить, что для преступника настал именно такой момент, и внимательно выслушать его.
– Я знаю, что вы знакомы с моей племянницей, – сказал Кроукер. – Мне также известно, что вы присутствовали при ее встрече со Стански и наблюдали за их сексуальными «играми».
Майер подал бармену знак принести еще бокал мартини. Ничто не дрогнуло в его лице.
– Я не желал зла Рейчел, – сказал он.
Услышав это лаконичное заявление, Кроукер все понял. Помолчав некоторое время, он спросил:
– Мне не дает покоя один вопрос. Зачем такому человеку, как вы, брать автомобиль напрокат? Ведь у вас куча денег, и в вашей собственности наверняка не один автомобиль. Так зачем же вам этот взятый напрокат «линкольн»? Впрочем, теперь я понимаю, зачем вам понадобился этот трюк. Вы были уверены в том, что я стану проверять регистрацию вашего автомобиля по его номерным знакам и выясню, что он взят напрокат в той фирме в Маргейте. Вы с самого начала хотели, чтобы я отправился туда.
Бармен подал Майеру еще один бокал мартини, и тот сразу принялся за него. Глядя на них со стороны, можно было подумать, что они обсуждают результаты последней игры в гольф.
– Там я поговорил со служащей Вондой, – продолжал Кроукер. – Она рассказала мне, что владельцем фирмы является некий Трей Мерли. К тому же она оказалась хорошо подготовленной к моему приходу и даже знала, как должен выглядеть настоящий ордер, потому что сам хозяин, этот самый Трей Мерли, показал ей образец. Когда я во второй раз явился в эту фирму, в конторе уже был Антонио Бонита, имевший ключи от входной двери и знавший, как отключить сигнализацию. Из дневника Рейчел я узнал, что этот Трей Мерли знаком с доктором Стански, ее врачом. Она даже успела написать адрес его дома на Гибискус-Айленде. Приехав по этому адресу, я нашел в доме стопку чистых мужских сорочек, доставленных, судя по квитанции, из прачечной-химчистки «Джиффи тайм». Однако вместо обычных картонок в сорочки были вложены медицинские карты, из чего я сделал вывод, что это все – грандиозные декорации, построенные специально для меня. – Кроукер сделал еще глоток мартини. – К тому же эта могила...
– Какая еще могила? – спросил Майер, до того молча слушавший Кроукера.
– Терезы Маркезы Барбасены. Ведь самого Барбасены почти никогда не бывает в Штатах, так с чего бы могиле его жены оказаться в Южной Флориде?
Майер кивнул:
– Значит, правду говорят, что вы отличный детектив. Ну конечно, это была вовсе не ее могила, а, как вы говорите, декорация. Да, я специально подбрасывал вам эти улики: ненастоящая могила, взятый напрокат автомобиль, который обязательно привел бы вас к человеку по имени Трей Мерли, а в так называемом доме Трея Мерли у меня была прекрасная возможность оставить для вас медицинские карты Сони, Вонды и вашей племянницы.
– Но почему? Вы работаете на братьев Бонита?
Майер молча разглядывал свой бокал с мартини. Затем, одним глотком опустошив его, он бросил деньги на стойку и сказал:
– Что-то здесь становится слишком многолюдно.
Они вышли в вестибюль и, поднявшись по лестнице, попали на открытую веранду, отделенную от ресторана стеклянными дверями. В лицо ударил влажный ароматный воздух. Спускался бархатный вечер. По периметру бассейна зажглись огоньки. Двое малышей, стоя по пояс в воде, с визгом обливали друг друга, молодая женщина в купальнике снисходительно поглядывала на них со стороны. Кроме детей и женщины, рядом с бассейном никого не было.
Они спустились в сад, прошли мимо бассейна и направились к берегу моря. Майер нес свой алюминиевый чемоданчик, который делал его похожим на коммивояжера. Остановившись в совершенно безлюдном месте, он поставил свой чемоданчик между собой и Кроукером.
– А теперь я хочу рассказать вам кое-что, сеньор, и, как говорится в одной испанской пословице, сделаю это от всего сердца, то есть буду абсолютно откровенным с вами... Вот растет ребенок, потом приобретает профессию, выбирает свою карьеру. Хорошо ли, плохо ли, но это его профессия, его карьера. Потом он встречает женщину, в которую влюбляется и женится на ней. Другими словами, это и есть жизнь, ее обычная рутина.
Он вынул сигару.
– А потом вдруг что-то происходит. – Откусив кончик сигары, Майер закурил. – И это что-то столь же неожиданно, сколь и необъяснимо. Он вдруг встречает человека, который, сам того не подозревая, открывает ему совершенно новый, доселе неизвестный ему мир. И вся его прежняя жизнь кажется ему ничтожной и призрачной. Ему кажется, что для него началась новая, таинственная и волшебная жизнь...
Кроукер вспомнил, как Майер снял с пальца обручальное кольцо и бросил его в морской прибой.
– Именно так все и произошло, когда я впервые увидел Рейчел. Она была с этой старой свиньей, Стански, и у меня остановилось сердце. – Майер вдруг взглянул в глаза Кроукера. – Прошу прощения, сеньор, но это не была просто физическая страсть или похоть. Нет, это было гораздо более глубокое и серьезное чувство. Когда я увидел ее и то, что делал с ней Стански, я понял, каким одиноким и брошенным всеми может быть человек. В этот момент я узнал себя в Рейчел. Я вдруг понял, насколько одиноким был в браке... На следующее утро, проснувшись в супружеской постели, я взглянул на женщину, которая лежала рядом со мной, – хорошего происхождения, из богатой и влиятельной семьи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145