Они вообще редко соприкасались душами. Ее одиночество и печаль казались Киеу жестокими и несправедливыми, как казалось ему жестоким и несправедливым его собственное детство. Его рука начала дрожать – совсем так, как дрожала рука в кошмарах, когда в них являлась Малис. В кошмарах, лишавших его сна.
На нем была просторная черная хлопчатобумажная рубашка и штаны, которые держались на продернутом в пояс шнурке. Обуви на ногах не было. Форма красных кхмеров. И хотя ее с тех пор многократно стирали, казалось, она все еще хранила запах тех дней огня и смерти в Камбодже – никакие стиральные порошки не могли уничтожить эту вонь.
И все же он отказывался выбрасывать эти тряпки. Более того, в определенных ситуациях предпочитал надевать именно их. Как ни странно, в них он обретал какую-то темную силу, помогавшую ему выдерживать те дни и ночи, когда его терзали кошмары воспоминаний.
А порою, открывая нижний ящик комода и обнаружив там выстиранный и аккуратно сложенный наряд, он задавал себе вопрос: откуда он? Кому принадлежит? И с трудом вспоминал, что именно ему.
Он сидел в самом центре помещения подвального этажа. «Я ищу убежища в Будде», – начал он ритуальное песнопение, настраиваясь на голос вселенной и немигающим взором глядя на маленького бронзового Будду, окруженного двенадцатью тонкими благовонными свечами. Они медленно тлели, и дымок от них тянулся прямо вверх, словно пальцы, указывающие Путь. Он скользил подлинному извилистому коридору памяти, связывающему его с прошедшими столетиями. Он видел себя мысленным взором: черный ворон, горящая земля, реки крови, карканье, низвергавшееся с небес. Он превращался в рыбу в ручье, в тигра в густом кустарнике, в змея, свернувшегося у старого пня. И деревом стал он, травою, растущей у его корней, горячим ветром, шелестящим в листве. А потом он стал никем и ничем, он стал свободно парящим, лишенным «эго» святым.
Но это состояние длилось недолго. Малис! Его глаза распахнулись, и он вскочил. Ноги словно налились свинцом – он почувствовал это, когда шел к секретеру из розового дерева. Дверца его держалась на хитром замке из меди. Он снял с шеи маленький медный ключик на шнурке, вставил в замок, открыл.
Достал из секретера стальной инструмент с обтянутой кожей рукояткой. Этот инструмент, примерно в фут длиной, был круглым, к рукоятке прикреплена кожаная петля. Киеу продел в нее руку, крепко обхватил рукоятку – она была сделана по руке, словно ратная рукавица. И он почувствовал спокойствие, которое должно было прийти к нему с молитвой, но не пришло.
И тихо, тенью заскользил по комнате. Комната была освещена лишь голой, без абажура, лампочкой. У стены стояла старая потертая кушетка, телевизор образца пятидесятых годов – со скругленной трубкой, на полу лежали сложенные в стопки вещи. А с потолка свисала тяжелая боксерская груша. Она была испещрена порезами, будто какая-то гигантская кошка пробовала на ней свои когти.
Киеу, глядя куда-то в сторону, двигался к груше. Подойдя приблизительно на два фута, он с такой стремительностью взмахнул левой рукой, что любой, который бы при этом присутствовал, счел бы, что никакого движения и не было, что это только мираж.
Однако груша на огромной скорости отлетела от Киеу, а он, заведя за голову руку с зажатым в ней инструментом, из которого от резкого движения вылетел стальной прут трех футов длиной, движением кисти послал инструмент вперед. Раздался резкий свистящий звук, и прут с огромной силой ударил по летавшей, словно маятник тяжеленной груше. Киеу кружил вокруг груши, методично нанося удары, терзая ее шкуру. Тяжелая цепь, на которой висела груша, жалобно скрипела.
Ярость сжигала его сердце. В сердце его была незаживающая, гниющая рана, края которой были чернее ночи.
Его глаза были плотно закрыты, мускулы напряжены, он вновь чувствовал жаркий влажный воздух Пномпеня. Он видел себя, сидевшим по-турецки и смотревшим на Малис. Она танцевала, в ее волосах играли блики света, руки ее совершали бесконечные волнообразные движения, тело изгибалось. Она идет, движется к нему...
Нет, нет, нет... Теперь лишь это повторял он, снова и снова нанося разящие удары, пот бежал по его гибкому, мускулистому телу.
Отвергнут, отвергнут, отвергнут – кричал его разум. И Джой отвергнута тоже. Как это все ужасно...
Откуда-то сверху раздался звук, и он обернулся. Взгляд его был черен и пуст. Киеу стоял, широко расставив ноги, занеся над головой для очередного удара прут.
Человек, стоявший на верхней ступеньке лестницы, помедлил, будто не решаясь, потом все же спустился. Киеу увидел, что это была Джой Трауэр.
– Ой, – сказала она, – а я и не знала, что здесь кто-то есть.
Киеу вернулся к занятиям. Лицо его блестело от пота. Джой постояла немного, вздрагивая при каждом ударе, потом собралась было уйти, но передумала.
– Ужин готов...
Киеу кивнул. Он продолжал наносить удары по тяжелой кожаной груше.
– Но если вы... – Джой помолчала, – я знаю, что вы занимаетесь каждый день, – стальная плеть с чавканьем вгрызалась в кожу, – и я не хочу вам мешать, – ее взгляд не отрывался от Киеу. – Я бы никогда не посмела беспокоить вас во время молитвы.
Пот лил с него градом, он сбросил черную блузу. Спина и грудь его блестели.
– Я не знаю, что случилось, – говорила Джой, не обращая внимания на его молчание, – но я вдруг почувствовала себя такой одинокой в пустом доме, – «чавк», «чавк» вгрызалась плеть. – Извините, что я пришла, но мне... мне захотелось хоть с кем-то пообщаться.
Киеу опустил прут. Ярость еще клокотала в нем, но уже не так бурно – физическая нагрузка на время изгнала из него демонов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262