Ночью хозяйка разбудила его, тихонько шепнув на ухо:
— Вставай. Мать хочет тебя видеть.
От женщины исходил все тот же приятный запах. Джейк взял ее за руку и послушно пошел.
От матери пахло еще хуже, чем раньше. Он сморщил нос и старался не дышать. Вскоре он начал задыхаться и попытался сбежать, но женщина ухватила его за руку и не пустила.
Лицо матери по-прежнему блестело от пота. Почему она так потеет? И почему эти люди не вытрут ей лицо полотенцем? Внезапно глаза матери открылись. Мужчина подсунул ей под спину руку и приподнял. При свете керосиновой лампы Джейк увидел, что глаза у нее такие же ясные и добрые, какими они были у нее до болезни.
В этот момент связь между матерью и сыном восстановилась, и он, почувствовав, что с ней происходит нечто страшное, упал ей на грудь и крепко обнял ее потную шею.
Ароматные руки женщины мягко, но решительно оттащили его от матери, а потом удерживали, поглаживая по головке, как это часто делала мама.
— Джейк.
Голос коснулся его обнаженных нервов, как наждачной бумагой.
Он слышал, что кто-то позвал его по имени, но не узнал голоса.
— Мама.
Афина плакала. Ее исхудавшие, тонкие руки искали что-то под платьем, пытаясь залезть за пазуху. Она перевела взгляд с Джейка на женщину.
— Вот, пожалуйста, — умоляюще прошептала она, и ее рука вытащила что-то из-под платья.
Женщина увидела на ее шее мешочек из замши, подвешенный на кожаном ремешке.
— Отдайте это ему, — с трудом выговорила Афина. — Пожалуйста.
Женщина отпустила руку Джейка и, наклонившись над Афиной, сняла с ее шеи мешочек. Раскрыв его, она достала оттуда какие-то бумаги и обломок камня розоватого цвета.
— Сделайте так, чтобы это было с ним всегда, — сказала Афина и тяжело, хрипло вздохнула.
Джейк посмотрел в лицо матери и увидел в глазах ее пустоту. Через мгновение свет в ее зрачках медленно погас, погружая ее заострившиеся черты в темноту.
Высоко над собой он услышал рокочущий бас мужчины:
— Пора покидать эти места. Мы едем к друзьям в Гонконг.
Хотя было уже темно, но Джейк чувствовал присутствие женщины. Он потянулся к ней и нашел ее теплую руку.
* * *
Путь к Мао лежал через Ху Ханмина. Это Чжилинь знал еще тогда, когда покидал Шанхай, направляясь в крестьянскую Хунань, куда, как ему сообщили, Мао вернулся через тринадцать лет, чтобы склонить на свою сторону густонаселенные центральные провинции.
Чжилинь знал, что он не может так просто придти к Мао и посвятить его в свои планы. На этом этапе он вообще не хотел приближаться к коммунистическому лидеру, собираясь пока лишь внедриться в его партию и затем начать потихоньку распространять свои идеи.
Для него также было очень важно подать себя Ху как убежденного коммуниста. Если Ху ему не поверит, Чжилинь знал, что ему не удастся осуществить свой план, который он продумывал в течение стольких лет. Ему, конечно же, было не очень приятно столько откровенно использовать дружбу с человеком, которого он знал в добрые старые годы, но он напомнил себе, что ему приходилось куда более жестоко поступить с людьми, которых он любил даже больше «дяди Ханмина».
Разумеется, он мог бы принести с собой деньги — Мао в этот период отчаянно нуждался в средствах. Но он инстинктивно чувствовал, что это было бы грубой ошибкой. Прежде всего, это бы сразу привлекло к нему внимание. Ну и, конечно, кто-нибудь из ближайшего окружения Мао захотел бы покопаться в его прошлом. А этого Чжилинь ни в коем случае не хотел: слишком большую часть своей жизни он прожил как «проклятый капиталист».
Чжилинь понимал, что сблизило Мао и Ху: их общая любовь к философии. Ну а раз это так, то почему бы и ему не подкатиться к ним обоим с этой же стороны, только использовать несколько иную наживку.
Для Мао он припас Сунь Цзу с его «Искусством войны», которое не помешает коммунистическому вождю в его партизанской войне с Чан Кайши. Для Ху это будет Лао-Цзы, философ, которого Чжилинь серьезно изучал в молодости, но в котором несколько разочаровался впоследствии.
Прежде всего, учение Лао-Цзы слишком заформализовано, а это, по мнению Чжилиня, сковывает философскую мысль в не меньшей мере, чем начетничество. Кстати, по этой же причине он не мог принять полностью и коммунистическую доктрину. Догматизм, считал он, может служить в качестве подручного средства в борьбе с анархией, но как долговременная основа для строительства нового общества он не подходит.
Ху Ханмина он нашел в поле, где тот работал бок о бок с крестьянами. Он постарел, его широкоскулое лицо стало каким-то серым и сморщенным. Чжилинь подумал про себя, что, наверно, эти морщины можно рассматривать как зарубки, которыми жизнь отметила его работу с Мао: в день по зарубке.
— Кого я вижу! Ши Чжилинь! — воскликнул тот, узнав своего старого знакомого, покрытого дорожной пылью и в бедняцкой одежде. — Я знал, что ты придешь к нам в конце концов!
— Нет ничего для человека хуже сиротства, одиночества и мелочной жизни, — откликнулся Чжилинь, цитируя Лао-Цзы.
Ху вытер пот со лба и прищурил глаза.
— Наверно, все-таки ты бежал не столько от мелочей жизни, а от войны? Что, совсем разорен?
Чжилинь покачал головой.
— Не в том дело. Я уже давно избавился от состояния. Я и братьев уговаривал идти сюда, но, видать, их интересы пролегают в иной плоскости. Оно и понятно: им не довелось слушать Сунь Ятсена, да и не знали они таких женщин, как Май. — Он пожал плечами. — Иногда начинаешь ценить вещи только после того, как их у тебя забрали, — закончил он опять цитатой.
Ху осторожно улыбнулся.
— Ну, если так... — Он поднял мотыгу и подал ее Чжилиню. — Вот когда натрудишь хорошенько руки, тогда и поговорим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219