Вереница слуг усердно сновала между кухней и нашей компанией, расставляя многочисленные блюда, наполненные всяческой некогда летавшей, бегавшей и, кажется, даже ползавшей снедью. Все это изобилие источало одуряющие ароматы сочного мяса и южных пряностей. Пустой желудок заурчал и радостно запрыгал, предвкушая намечающийся праздник обжорства. Я его понимал - последний раз он общался с горячей пищей прошедшей ночью.
А винцо, поданное в орнаментированных эмалью кувшинах, оказалось слабым и кислым. Петрович со Свиридовым, общеизвестные любители приличного коньяка, обреченно поморщились, но в соответствии с популярным изречением отказываться от халявы не стали. Мы с Сергеем тоже - нам привередничать не полагалось по сроку службы. О командире и сидящей одесную от него Наталье я не беспокоился - Горицкий, имея желание, наколдует все что захочет и, конечно же, поделится с единственной в команде дамой. Можно было расслабиться и впервые с момента прохода сквозь портал наслаждаться покоем - нечисть истреблена, царек запуган до икоты, чего еще желать для полного счастья?
Но радоваться жизни почему-то у меня получалось все хуже и хуже. Настроение портилось, кусок не лез в глотку, даже вино не пьянило. Я поднялся и сообщил о своем желании выспаться. Горицкий кивнул, а Свиридов проводил меня сумрачно-оценивающим взором, решая, стоит ли ему применять свое искусство или я к утру приду в себя без посторонней помощи.
* * *
Хотя в каждой спальне стояло по две койки, число свободных комнат позволяло обойтись без дружеского храпа над ухом. Так я и сообщил появившемуся на пороге Сергею. И меня абсолютно не волновали соображения безопасности. Даже саму идею продолжить посменное ночное бдение я воспринял со скепсисом, но согласился, узнав, что до утра меня дергать не собираются. Вообще мне никого не хотелось видеть. Как можно дольше. До утра как минимум.
Усталость навалилась, едва голова коснулась подушки, но сон не шел, теснимый угрюмыми мыслями о происходящих во мне переменах. Я вспомнил, как бесшабашно мотался среди вихрей еще несколько часов назад, дрался на горном тракте днем раньше, как метал огненные шары, заливая пламенем склоны холма у поселка упырей, скользнул назад в свое бытие на протяжении последнего месяца… Кажется, я постепенно терял человечность, становясь кем-то похожим на героя недавно прочитанной рукописи… и мне это категорически не нравилось. Я был готов смириться с некоторой своей неординарностью, даже больше - я был готов крушить нечисть всеми доступными мне способами… но там, где родился и прожил всю сознательную жизнь, а не в проклятых богами закоулках альтернативных миров, имя которым - легион. Я не Горицкий, забывший, какой из миров его настоящая родина, и мне не нужна мощь скованного дьявола. Черт! Да, меня пугали даже свои собственные силы! Нет, надо уходить, пока еще портал открыт. Не хочу провести остаток жизни вдали от дома, неприкаянно скитаясь по чужим мирам и выясняя отношения с мириадами неведомых монстров!
Я открыл глаза, намереваясь пойти к командиру и сообщить, что с утра двинусь назад и буду ждать команду по ту сторону портала, но не смог оторвать головы от подушки. Конечности онемели, приковав меня к постели, словно чугунные гири. Из открытого рта вместо крика о помощи вырвалось еде слышное сипение. Последствия недавнего перерасхода сил или внешнее воздействие? Ответ близился.
* * *
Мерцающие огоньки укрепленных на стенах масляных светильников вздрогнули и дружно погасли, будто задутые порывом ветра. В погрузившейся во мрак комнате резко похолодало. Секунды, как капли смолы, тянулись и тянулись, не желая уходить в прошлое.
Неясное голубоватое свечение возникло у дальней стены, набралось сил и беззвучно перетекло к моему изголовью, приобретая облик призрачного скелета. Перламутровые блики струилось по костям, переливаясь, как северное сияние. Усиленные беспомощностью, ожили детские страхи. Ни закричать, ни броситься прочь. Я был заперт в тюрьме собственного тела.
Призрак замер у изголовья, и только слабые дуновения сквозняка заставляли колыхаться его полупрозрачный силуэт. Долгие минуты ничего не менялось, лишь холод продолжал вгрызаться в мои кости. Затем тень медленно склонилась над моим ложем и протянула ко мне тонкую костлявую руку. Она коснулась моей кисти, и леденящее присутствие смерти заставило пресечься и без того слабое дыхание.
Я пытался справиться с собой, убеждал себя, что это всего лишь обычный призрак, способный разве что напугать впечатлительного ребенка, или просто галлюцинация, вызванная подсыпанным в пищу наркотиком, или, наконец, тривиальный кошмар, навеянный мрачным настроением сон, но терзающий тело холод лишал меня глупых иллюзий - все происходило наяву, и никто не придет меня спасать.
Волосы на голове зашевелились, развеяв мою прежнюю убежденность в том, что это просто литературная метафора. Я отчаянно пытался вырваться, сбежать от нависшего надо мной ужаса, но смог только чуть заметно шевельнуть головой. Лед коснулся сердца, и оно, жалко трепыхнувшись, остановилось. Медленно померкло сознание… Я УМЕР…
* * *
Мир вспыхнул радугой красок, но сумрак тут же вернулся, приглушив сверкание до легкой акварельной размытости. Я шевельнул рукой и поднялся с постели. Оковы исчезли. У моих ног лежало знакомое по отражению в зеркале тело. Мое тело. Я действительно умер, однако теперь это меня не пугало. Я посмотрел на лежащий труп с отстраненным интересом и легкой брезгливостью. Просто куча мяса, которая скоро начнет вонять и разлагаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155