Когда докт
ор Рыжиков прижег непослушное кровотечение и малость запахло жареным М
ишкиным салом, ревизор из горздрава поморщился.
Но хуже всего то, что Валя верила. Если бы она согласилась, не веря в доктор
а Петровича и руки были б не такие ватные. Но не веря она бы не согласилась.
Поэтому неизвестно, что лучше. Лучше всего, конечно, никогда не браться за
друзей и родных. Пусть их режет кто-нибудь другой. Потому что жалеешь и бе
режешь, а надо быть жестоким и резать без жалости. Тогда спасешь. Так говор
ишь себе, когда режешь.
Голова Мишки Франка, крупного и добродушного боксера-бугая, постепенно
превращалась в раскроенную кровоточащую массу. Голова доктора Рыжиков
а понимала, что взломать Мишкин череп и расковырять Мишкино серое вещест
во Ц лучший путь к полному параличу и полному идиотизму, если даже здоро
вое Мишкино сердце все это выдержит. Оставалась надежда на лобные доли. В
этот раз все могло разлететься и лопнуть. Но лобные доли, замечательные, о
бъемные, вместительные лобные доли товарища Франка, останутся целехонь
ки и продемонстрируют на вскрытии всю его административно-интеллектуа
льную мощь.
Ну, в крайнем случае у них появится виноватый. Им же лучше. И лечащей будет
козел отпущения. Так что пусть еще спасибо говорят. Жизнь и смерть Мишки Ф
ранка он взял на себя.
Ц Спасибо… Ц недовольно сказала Лариска.
Ц Пожалуйста, Ц сказал ей доктор Рыжиков. Ц А за что?
Ц Опять из-за вас своего борца не проводила… Неглаженый и некормленый н
а свой чемпионат укатил…
Доктор Рыжиков вежливо покашлял.
Ц Замельтешит там рваными трусами… Опозорит перед какой-нибудь бабой…

Слабодушному горздраву от этих слов захотелось немного выйти подышать.
То, что не удалось крови и дыму, удалось рыжей кошке.
Ц Муха! Ц крикнула свирепо Сильва Сидоровна, только лишь скрипнула две
рь. Так кричат: стой, стрелять буду!
Ц Что? Ц оглянулся горздрав.
Ц Муху впустил! Ц выпучила бдительные глаза Сильва. Ц Лови!
Жирная зеленая муха, уже почти летняя, прорвалась в операционную и спики
ровала на свежевскрытую черепную коробку. Кто замахал руками, кто задерг
ал локтями, кто зашипел, кто задул, надувая щеки. Главное было Ц сохранить
от налетчицы мозг, но не дать ей и зацепить что-нибудь стерильное Ц руки
и инструменты. Муха же проявляла всевозможную подлость и изобретательн
ость, свойственные ее наглому племени. Она была настоящим асом противозе
нитного маневра. Бесшумно проходя на виражах, она возникала внезапно и с
неожиданных сторон, пикируя со злым жужжанием на цель. И с каждым разом оп
асней и ближе скользила над пахучей липкой кровью, густеющей в складках
Мишкиного мозгового вещества.
Зацепив ее стерильной салфеткой, Сильва Сидоровна привела ее (салфетку)
в негодность и возмутилась еще больше.
Ц Чего стоишь?! Ц прошипела она остолбеневшему виновнику. Ц Бери поло
тенце, гоняй!
Горздраву дали полотенце, и он пошел с ним на муху. Мухе нравилось играть с
ним с кошки-мышки. Иногда, утомившись, она садилась отдохнуть и погреться
на ярко-белую лампу. Горздрав замахивался полотенцем, но на него шипели с
разу все: куда здесь падать сбитой мухе, кроме как в благородные извилины
Мишки Франка! И он застывал с полотенцем на взмахе, как фигура античного к
опьеметателя.
Ц Вот это и есть операция под вражеским налетом и прикрытием зенитной а
ртиллерии, Ц популярно объяснил доктор Рыжиков всем присутствующим.
Поскольку инспектор горздрава был занят теперь до конца и не смел оторва
ться от мухи, доктор Рыжиков мог делать что хотел. Например, вычерпывать и
з этого священного сосуда бурые сгустки застывшей крови, бережно орудуя
специальной блестящей ложечкой, чтобы вдруг замереть в тревожном накло
не.
Ц Лариса! Ну-ка стойте! А ведь прорывов было два. Кровь постарее и поновее
… Надо оба отыскать. А если еще будут?
Что же тебя прохудило так, Мишка? В расцвете-то лет…
Ц Еще будут Ц вместе под суд пойдем, Ц ответила она достойно. Ц Да не б
ойтесь, я с таким, как вы, по любому этапу…
Можно было подумать, что ее так ничто и не тронуло. Даже смерть Сулеймана.
Если бы не нахмуренная черточка у переносицы, которой год назад не было. И
еще одна, у уголка рта, спрятанная сейчас марлевой маской. «Лучше б я к том
у верблюду съездила, Ц отозвалась она в тот день. Ц Не захотели пустить,
пожелдобились… Меня бы там пешком не отпускали…»
…В коридорчике их дожидалась Валя. Первое, что она сказала, когда вышел до
ктор Петрович, было то же, что говорили ему сотни несчастных жен и матерей
, а также и отцов, и братьев, и сыновей, и мужей:
Ц Юра, пусть какой угодно будет! Пусть неподвижный, пусть глухой и слепой
! Лишь бы живой, понимаешь? Живой, Юра!
Знала бы она, какими ватными руками он сегодня работал… Знали бы все, с кем
он почти балагурил на этом краю, склонившись над операционным полем… Пр
ичем, как всегда, к голове Мишки Франка была пришита оскорбительная на по
сторонний вкус, но необходимая ограничительная простыня. И это он не заб
ыл сделать, несмотря на ватные руки.
Знали бы Ц оттащили бы от стола. Но не должны были знать.

56

Мишка Франк был живой. И более того Ц живехонек.
Ц Ты, глупый, ничего не понимаешь, кроме своей оболочки. Почему я им дал вс
е, а тебе ничего?
И доктор Рыжиков ничуть не удивился, что Мишка Франк с едва заштопанной п
осле прорывов задней левой мозговой артерией рассуждает так здраво. И в
зубах у него вместо спасительной дыхательной трубки Ц губительная кур
ительная.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132