Два месяца назад, на Фуэга Весперра, Грихальва праздновали сорок седьмой день рождения своего Премио Фрато. Пир, музыка, послания от далеких послов и итинерарриос, поздравительное письмо от Великого герцога Коссимио, подарки: праздновали широко, ибо в воздухе витало невысказанное – что он может не дожить до чествования в следующем году. У матери Дионисо, Джиаберты, в шестьдесят три казавшейся его не намного старшей сестрой, достало такта подарить ему эту мазь незаметно. Новый состав, сказала она, гарантированно снимающий самую сильную боль. Но тонкие косточки его пальцев все еще терзали раскаленные иглы, и новая мазь оказалась лучше старой лишь в одном – у нее был более приятный запах.
Он закрыл голубой флакон скривившись, потому что крышку надо было крепко закрутить для предохранения от влаги, и откинулся на подушки. Это было нечестно. Столько еще предстояло сделать в образе Дионисо. Будучи Премио Фрато, он мог вести Грихальва, как никто другой. Впервые он так высоко поднялся со времен Риобаро. И он должен был сделать еще многое, к чему подготовили его необозримые годы опыта, что только он и мог сделать. Разве не говорилось, что он лучший Премио Фрато из всех, когда-либо существовавших? Разве не жалели о том, что он не моложе хотя бы на несколько лет?
Эйха, он сделает что может. Корассон продан, деньги помещены под хорошую прибыль. Он нашел четырех кандидаток из восьми– и девятилетних девочек, могущих когда-нибудь стать любовницей Алессио, хотя мальчик только-только вышел из пеленок. Он реорганизовал работу итинераррио, упростил систему цен для портретов по найму в чужих землях. Правда, дураки все равно будут писать нечеткие и неряшливые картины, но он хотя бы открыл каждому глаза на опасность. Рафейо, став Верховным иллюстратором, достроит здание, начатое Дионисо, заставит выполнять правила живописи, и Грихальва станут сильнее, чем когда бы то ни было. Это необходимо для семьи, для до'Веррада, для Тайра-Вирте. Кто лучше его подойдет для этой работы?
Эн верро, никто другой вообще ее не сделает. Он не просто один из иллюстраторов. Он – Единственный Иллюстратор.
И скоро снова станет Верховным.
Дионисо невольно увлекся мечтой, оторвался от ощущения боли в предвкушении юных крепких костей – пока реальность не напомнила о себе вновь. Меквель уже выглядел на все шестьдесят. Он был ровесником Дионисо и согнулся под грузом лет, но руки его были все еще гибки, хотя передвигаться без клюки он уже не мог. Чем дольше продержится Меквель, тем легче будет поставить на его место Рафейо. Мальчику скоро девятнадцать. С каждым сезоном станут возрастать его репутация и влияние. А Меквель, как бы хорошо он ни выглядел, не будет жить вечно.
– Премио Фрато Дионисо?
"Пенсиерро, арривиерро”. – Он мысленно усмехнулся: подумай о нем – и он придет.
– Войди, Рафейо.
Дверь его апартаментов отворилась, и мальчик – теперь уже молодой человек – вошел. Он нес накрытый поднос, источавший тонкие ароматы.
– Я принес вам жаркое, его всегда готовят повара на Санктеррию. В этом году соус очень острый, но я им велел сделать для вас помягче.
Еще одно унижение возраста: плохое пищеварение.
– Очень великодушно с твоей стороны, амико мейо. Побудь со мной, пока я ем, и расскажи, как идут приготовления.
Рафейо поставил еду, сел и стал говорить. Дионисо ткнул вилкой в сочную толщу мяса и картошки. За такую вольность придется позже расплачиваться, но сейчас он был рад еде, имеющей хоть какой-то вкус.
– ..Так что все готово к празднеству. Премио Фрато, я хотел бы задать вопрос. Почему у нас столько фестивалей с огнем? Дионисо прожевал и проглотил кусок перца.
– Он освящает и очищает. Он подобен небесному огню звезд. Он сжигает старое, освобождая дорогу новому. Он разрушает – но из пепла возрождается новая жизнь, как всходы на сожженной стерне. Огонь свят. – Дионисо поморщился. – А на Санктеррию даже еда пылает! Это ты называешь “помягче”? Налей-ка мне вина, да побыстрее!
Когда слезы из глаз перестали течь, он отдал чашу и попросил рассказать, над чем это Рафейо работал последнее время в ночные часы.
– Мне следовало знать, что вы догадаетесь, – вздохнул Рафейо. – Я начал автопортрет. Пока что только наброски.
– И какого Верховного иллюстратора взял ты за образец? На этот раз Рафейо удивился.
– Вы знали, что я хочу написать себя в виде одного из них?
– Твое честолюбие, – сухо ответил Дионисо, – не так уж трудно заметить. Тебе не подойдет ничего, кроме позы Верховного иллюстратора. Кто из них?
– Я из-за этого не сплю ночами. Сначала я думал – Риккиан, но плащ у него слишком похож на драпировку. – Эту картину он знал – видел, как писал ее Риккиан. Драматическая поза, пусть и напыщенная. – Я изучал работы прошлого столетия, но они страшно скованные. У всех, кроме Риобаро. Хорошо ли будет, если я возьму его за образец?
Этого Дионисо ожидал. Не только потому, что действительно хорош был портрет Риобаро – самого почитаемого Верховного иллюстратора за всю историю Тайра-Вирте.
– Несколько самонадеянно, – ответил он задумчиво. – Хотя его использовали и художники с меньшим талантом. Но тебе придется повозиться со светом свечей. Ни для кого это не просто.
– Я как раз хотел у вас спросить. Если вам сегодня днем будет лучше, вы не придете мне посоветовать?
– С радостью. – Он допил последний глоток вина. – Я полагаю, ты в своих набросках не пользовался магией? Рафейо широко раскрыл глаза.
– Я только.., только для пробы…
– Не надо так нервничать. Я не буду ворчать. Кое-что ты уже знаешь о том, с чем работаешь. И я верю, ты будешь осторожен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112