как называются, какого вида, как и когда цветут или плодоносят, какую могут принести пользу. Тесса держала его за руку, слушала внимательно, изредка задавала вопросы: «Зачем это им?» или «Почему так происходит?» Вопросы эти задавались с тем, чтобы он мог продолжать говорить, и поначалу это его вполне устраивало или разговоры служили для него ширмой, которой он отгораживался от людей, да только с Тессой, державшей его за руку, думал он больше не о ширме, а о том, какие хрупкие у нее лодыжки, так резко контрастирующие с модными тяжелыми туфлями, которые она поочередно переставляла на узкой дорожке. Он не сомневался, что лодыжки переломятся, если она вдруг споткнется и упадет. После прогулки они зашли на ленч в итальянский ресторан, официанты флиртовали с ней, вызывая его недовольство, пока он не узнал, что Тесса — наполовину итальянка. Поведение официантов стало понятным, а у Джастина появилась возможность продемонстрировать владение итальянским языком, чем он всегда гордился. Но потом он заметил, какой серьезной она стала, какой задумчивой, с каким усилием двигались ее руки, словно нож и вилка стали для них так же тяжелы, как туфли — для тоненьких ножек.
— Ты защитил меня, — объяснила она, на том же итальянском, спрятав лицо среди волос. — Ты всегда будешь защищать меня, не так ли?
И Джастин, сама вежливость, ответил, что да, само собой, если возникнет такая необходимость, разумеется. И он, конечно же, сделает все, что в его силах. Насколько он помнил, за ленчем больше они ни о чем не говорили, хотя позже, к изумлению Джастина, Тесса заверила его, что он подробно рассказал ей об угрозе очередного конфликта в Ливане, стране, которая не приходила ему на ум много лет, демонизации ислама западными средствами массовой информации и нелепой позиции западных либералов, которые иной раз в силу своей невежественности проявляют излишнюю нетерпимость. Тесса заверила его, что на нее произвело впечатление то, с какой горячностью говорил он о последней, столь важной теме, что опять же поставило Джастина в тупик, потому что, по его разумению, эта проблема его никогда не интересовала.
А потом с Джастином начало что-то происходить, причем, в удивлении и тревоге, он понял, что не может контролировать этот процесс. Совершенно случайно он попал в прекрасную пьесу, которая разом захватила его. И досталась ему непривычная роль, та самая, которую он хотел играть в жизни, да только не удавалось. Раз или два в прошлом, что правда, то правда, он ощущал, что подобное чувство может овладеть им, но дальше дело не шло. Все это время внутренний, более трезвомыслящий голос одно за другим слал предупреждения: дай задний ход, ничего, кроме неприятностей, ты с ней не наживешь, она слишком молода для тебя, слишком естественна, слишком горяча, не знает, по каким правилам ведется игра.
Внутренний голос старался зазря. После ленча, под лучами еще плывущего по небу солнца, они пошли к реке, а Джастин повел себя в полном соответствии с кодексом, которым руководствуются местные кавалеры, желая во время прогулки по Кему преподнести себя своим дамам в лучшем свете: демонстрировал, какой он ловкий, какой галантный, с какой легкостью балансирует на корме панта [33], отталкиваясь шестом и одновременно ведя остроумную беседу. Тесса потом клялась, что все так и было, но он помнил только ее длинное тело бездомного ребенка в белой блузке и черной юбке с разрезом и серьезные глаза, которые не отрывались от него и что-то ему говорили, но он никак не мог расшифровать их послания, потому что никогда в жизни не попадал под влияние столь сильных чар и не знал, как вырваться. Она спросила об источнике его обширных познаний о растительном мире, и он ответил, что почерпнул их от садовников. Она спросила, кто его родители, и ему пришлось признать, с неохотой, не хотелось оскорблять ее эгалитарные принципы [34], что он родился и вырос в аристократической семье и получил блестящее образование, что садовникам платил его отец, отец же оплачивал нянек, гувернанток, частные школы, университеты, каникулы за рубежом и все прочее, необходимое для того, чтобы облегчить жизнь сына на «семейной ферме». Так его отец называл Форин-оффис.
Но, к его облегчению, Тесса весьма благожелательно восприняла информацию о его благородном происхождении и рассказала кое-что о себе. Ее семья тоже занимала заметное место в обществе, но в последние девять месяцев отец и мать умерли, оба от рака.
— Так что я — сирота, — с наигранной веселостью заявила она, — и жду, когда меня возьмут в хорошую семью, — после чего они помолчали, чувствуя, что становятся все ближе друг к другу.
— Я забыл про автомобиль! — воскликнул он в какой-то момент, словно в попытке уйти в сторону.
— И где ты его припарковал?
— Я не парковал. Он с водителем. Государственный автомобиль.
— А ты можешь ему позвонить?
В ее сумочке, конечно же, лежал сотовый телефон, а в его кармане нашелся номер мобильника водителя. Он направил лодку к берегу и, сев рядом с ней, сказал водителю, что тот может возвращаться в Лондон, то есть выбросил компас, который ранее вел его по жизни, твердо решив найти другой навигационный прибор. После прогулки по реке она привела его к себе и занялась с ним любовью. Почему она это сделала, кого она при этом видела в нем, кого — он в ней, кем каждый из них стал к концу уикэнда, осталось загадкой, как сказала она ему, покрывая поцелуями его лицо на железнодорожной станции, ответ на которую могли дать только время и практический опыт. Главное заключается в том, подчеркнула Тесса, что она любит его, а все остальное устаканится, когда они поженятся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158