«Когда-нибудь я проведу доскональное следствие по фактам твоей биографии, — думает он, — и начну прямо со дня рождения».
— Мистер Тайгер ждет вас, мистер Оливер.
Оливер всплывает с двадцати фатомов мягчайшего дивана, где он заснул, прячась от действительности. Конверт Евгения стал влажным в его потных ладонях. Он стучится в веджвудовские двери, моля господа, чтобы Тайгер его не услышал. Но из кабинета раздается знакомое, убивающее наповал: «Войдите», — и он чувствует, что любовь, как яд, проникает в его мозг. Он вжимает голову в плечи.
— Святой боже, ты знаешь, сколько стоит час, проведенный тобой в приемной?
— Евгений просил передать это письмо тебе в руки, отец.
— Неужели? Правда? Какой он молодец. — Не берет, а выхватывает конверт из кулака Оливера, а тот слышит слова Брока, отказывающегося принять этот щедрый дар: «Спасибо, Оливер, но я не столь близко знаком с братьями, как вы. Вот я и предлагаю, пусть искушение и велико, оставить конверт, каким вы его и получили, девственным и нетронутым. Поскольку я боюсь, что вам устроили стандартную проверку».
— И он просил добавить кое-что на словах, — говорит Оливер отцу — не Броку.
— На словах? Что именно? — Тайгер берет нож для вскрытия писем с десятидюймовым лезвием. — Слушаю тебя.
— Боюсь, это не слишком вежливо. Он просил сказать следующее: русский старик говорит, что ты дурак. Впервые я услышал, что он назвал себя русским. Обычно он — грузин… — Попытка смягчить удар.
Улыбка не покидает лица Тайгера. В голосе добавляется елейности, когда он вскрывает конверт, достает и разворачивает единственный лист бумаги.
— Но, мой дорогой мальчик, он совершенно прав, такой я и есть!.. Круглый дурак… Никто больше не даст ему таких выгодных условий, как даю ему я… Поэтому он и не идет ни к кому другому, не так ли? — Тайгер складывает листок, всовывает в конверт, бросает его на поднос с входящими бумагами. Прочитал он письмо? Вряд ли. В эти дни Тайгер редко что читает. Он мыслит по-крупному, не снисходя к повседневной рутине. — Я ожидал, что ты дашь о себе знать вчера вечером. Позволь спросить, где ты был?
Мозговые клетки Оливера лихорадочно ищут ответ.
«Мой чертов самолет задержался!» Но самолет приземлился даже чуть раньше. «Я не смог поймать чертов кеб». Но свободных кебов хватало. Он слышит голос Брока: «Скажите ему, что встретились с девушкой».
— Видишь ли, я хотел позвонить тебе, но подумал, а не заехать ли мне к Нине, — лжет он, краснея и потирая нос.
— Повидаться, значит? Нина? Эмигрировавшая в Англию внучатая племянница Евгения, так?
— Она неважно себя чувствовала. Простудилась.
— Она тебе все еще нравится?
— Да, очень.
— С женщинами у тебя проблем нет?
— Нет… совсем нет… даже наоборот.
— Отлично. Оливер, — они уже стоят у большого панорамного окна, — этим утром мне улыбнулась удача.
— Я очень рад.
— Широко улыбнулась. Потому что я ей в этом поспособствовал. Ты меня понимаешь?
— Разумеется. Поздравляю.
— Наполеон, когда оценивал кандидатов на ту или иную должность, спрашивал своих молодых офицеров…
— Счастливчики ли они? — заканчивает за него Оливер.
— Точно. Листок бумаги, который ты мне привез, — подтверждение того, что я заработал десять миллионов фунтов.
— Великолепно.
— Наличными.
— Еще лучше. Прекрасно. Фантастично.
— Не облагаемых налогом. В офшоре. На расстоянии вытянутой руки. У нас не будет проблем с налоговым управлением. — Рука Тайгера сжимается на его предплечье. — Я решил разделить их. Ты меня понимаешь?
— Не совсем. Этим утром у меня в голове туман.
— Опять перетрудился, не так ли? Оливер самодовольно улыбается.
— Пять миллионов для меня на черный день, который, надеюсь, никогда не наступит. Пять — для моего первого внука или внучки. Что ты на это скажешь?
— Это невероятно. Я тебе чрезвычайно благодарен. Спасибо.
— Ты рад?
— Безмерно.
— Уверяю тебя, я буду радоваться больше, когда придет этот великий день. Запомни. Твой первый ребенок получит пять миллионов. Решено. Запомнишь?
— Разумеется. Спасибо. Большое спасибо.
— Я это делаю не ради твоей благодарности, Оливер. Чтобы добавить третью Эс в название нашей фирмы.
— Здорово. Отлично. Третья Эс. Потрясающе. Осторожно он высвобождает руку и чувствует, как по ней вновь начинает циркулировать кровь.
— Нина — хорошая девочка. Я ее проверял. Мать — шлюха, это неплохо, если хочется порезвиться в постели. По линии отца мелкие аристократы, толика эксцентричности, которая не может пугать, здоровые братья и сестры. Ни цента за душой, но с пятью миллионами для твоего первенца тревожиться из-за этого нет никакого смысла. Я не встану у тебя на пути.
— Класс. Буду об этом помнить.
— Ей не говори. О деньгах. Они могут повлиять на ее решение. Когда настанет знаменательный день, она все и узнает. И ты будешь знать, что она любит тебя, а не деньги.
— Дельная мысль. Еще раз благодарю.
— Скажи мне, старичок… — доверительно, вновь сжимая предплечье Оливера, — как мы выглядим в эти дни?
— Выглядим? — в недоумении переспрашивает Оливер. Он копается в памяти, пытаясь вспомнить цифры из финансовых отчетов, оборот, норму прибыли, общую сумму доходов…
— С Ниной. Сколько раз? Два ночью и один утром?
— О господи… — Ухмылка, движение руки, смахнувшей со лба капельки пота. — Боюсь, мы сбиваемся со счета.
— Молодчина. Так и надо. Это у нас семейное.
Глава 10
В мрачной чердачной спальне, куда ретировался Оливер после того, как почаевничал в саду с Броком, и где оставался в гордом одиночестве, за исключением редких случаев, когда кто-то из команды заглядывал к нему, чтобы удостовериться, что с ним все в порядке, стояли лишь железная кровать да простой стол с лампой под абажуром.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115