Мы пролежали в засаде два дня, наконец они появились. Мы убрали троих. Взвод просто сиял от счастья. Все ходили и шептали: «Трое». И показывали три пальца ирландцам.– Прошу прощения. – Берр, казалось, не расслышал. – «Убрали» в данном контексте означает «убили»?– Угу.– А вы лично кого-нибудь убрали?– Я был в группе. Естественно.– В группе обстрела?– В группе отсечения.– Из скольких человек?– Мы были вдвоем. С напарником. Брайан и я.– Брайан?– Младший капрал.– Ваше звание к тому времени?– Капрал. В должности сержанта. Нашей задачей было схватить их, когда они двинутся обратно с оружием.Мускулы лица напряглись, на скулах заиграли желваки.– Это было большой удачей, – сказал он как можно более небрежно. – Всякий хочет убрать террориста. Нам выпал шанс. Большая удача.– И вы убрали троих. Вы и Брайан. Убили трех человек.– Именно. Я же вам говорю. Большая удача.«Не подступишься, – подумал Берр. – Крепкий орешек. Владеет собой в совершенстве».– Два – один. Или один – два? В чью пользу счет?– Каждый по одному. Третьего – вместе. Сначала мы чуть не поссорились из-за него. Потом решили считать поровну. Трудно сказать, кто загнал шар. В горячке стрельбы не поймешь.С этой минуты Берру уже не нужно было подзадоривать Джонатана. Тот словно впервые решился рассказать эту историю, воспользовавшись предоставившимся случаем. Наверно, и вправду впервые.– Там была ферма, прямо на границе. Хозяин ее некий ловкач, контрабандой переводивший коров то туда, то сюда и требовавший субсидий на их содержание от обеих Ирландий. У него были «вольво» и «мерседес», совершенно новенький. И эта грязная ферма. Разведка донесла, что сюда направляются трое террористов с юга. Придут после того, как пивнушки закроются на ночь. Даже имена были известны. Мы притаились и стали ждать. Их склад был в сарае. А мы – в кустах, в ста пятидесяти ярдах от него. По инструкции мы должны были сидеть тихо и только наблюдать, оставаясь незамеченными.«Это как раз то, что ты очень любишь, – подумал Берр, – наблюдать, оставаясь незамеченным».– Мы должны были позволить им войти в сарай, вытащить оттуда игрушки и, после того как они отправятся дальше, доложить по рации, куда они двинулись, а сами тихо слинять. Другая группа должна была перекрыть дорогу в пяти милях от фермы и накрыть их с поличным. Смысл в том, чтобы не выдать источник информации. Затем они бы убрали их без проблем. Мы не учли только, что в их планы не входило шастать с оружием по дорогам. Они решили зарыть его в канаве в десяти ярдах от того места, где мы сидели. В ящике, который они заранее туда положили.Он лежал на животе на покрытом мхом холме в Южном Арма и смотрел в прибор ночного видения на трех людей в зеленом, таскающих зеленые ящики на фоне зеленого лунного ландшафта. Вдруг человек с левой стороны медленно поднялся на цыпочки, уронил ящик и, картинно раскинув руки, закружился на месте. «Эта его кровь такая зеленая. Я его убираю, а этот глупец даже не жалуется», – только и успел подумать Джонатан, когда его «геклер» взбрыкнул.– И вы стали стрелять в них, – догадался Берр.– Нам нельзя было упустить инициативу. Мы уложили двоих, а потом вместе – третьего. В считанные секунды.– Они открывали ответный огонь?– Нет, – улыбнулся Джонатан. Его ничем нельзя было прошибить. – Нам повезло, конечно. Отстрелялся – и свободен. Это все, что вы хотели узнать?– Вы потом возвращались туда?– Вы имеете в виду Ирландию?– В Англию.– Нет. Ни в Англию, ни в Северную Ирландию.– А развод с женой?– Об этом уже позаботились в Лондоне.– Кто?– Жена. Я оставил ей квартиру, все мои сбережения, всех наших общих друзей. Это называлось у нее «пополам».– Англию вы тоже оставили ей?– Да.Джонатан кончил рассказывать, но Берр все еще продолжал слушать.– Что я действительно хочу знать, Джонатан, – подытожил он наконец спокойным ровным голосом, который не менялся в течение почти всего их разговора, – так это, готовы ли вы вообще начать сначала. Не жениться, нет. Опять послужить стране.Берр слушал собственные слова с ощущением, что адресует их к гранитной стене, пусть и говорящей. Он кивнул, подзывая официанта. «Наплевать, – подумал он, – где наша не пропадала». Поэтому он, в свойственной ему небрежной манере, высказал все, что хотел высказать, отсчитывая швейцарские банкноты на белое блюдце.– Предположим, я попросил бы вас перечеркнуть всю вашу жизнь до сей минуты ради лучшей жизни, – говорил он. – Лучшей не лично для вас, а, как нам обоим хотелось бы надеяться, для человечества. Это тот случай, когда воздается сторицей. Скажите «прощай» прежнему Джонатану, и вас ждет новый, с иголочки, улучшенный вариант. Отставка по окончании операции, новая жизнь, выбираете, где поселиться, денег вагон, все как полагается. Я знаю, что многие бы не отказались. Может, я бы и сам не отказался, если бы это не было нечестно по отношению к Мэри. А вам по отношению к кому быть нечестным, кроме себя самого? Насколько я знаю, такого человека нет. Будете по три раза в день кормить свою крысу. Вечный шторм – каждая клеточка в напряжении, каждая секунда – в смертельном страхе. И вы будете работать на вашу страну, как и ваш отец, что бы вы там ни думали о Северной Ирландии. Или о Кипре, если на то пошло. И будете мстить за Софи. Скажите ему, что мне нужна квитанция об уплате. Ленч на двоих. Бентон. А сколько я дал? Еще пять? Я не буду просить вас, Джонатан, расписываться за меня, как некоторые. Двинулись. * * * Они шли вдоль озера. Снег уже сошел. Тропинка слегка курилась под послеполуденным солнцем. Юные наркоманы в дорогих пальто, прижавшись друг к другу, смотрели, как тает на солнце лед.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168