Я закрыл глаза и постарался прочувствовать все еше глубже. В конце концов ошушение пришло вновь. Я попытался сохранить и понемногу усилить его. Свой взгляд я сосредоточил на дереве.
– Вот, очень хорошо, – неожиданно произнес священник. – Вы и получаете энергию, и отдаете ее дереву. Я взглянул ему прямо в глаза:
– Отдаю ее дереву?
– Восхищаясь красотой и неповторимостью чего-либо, – стал объяснять он, – вы получаете энергию. А когда начинаете испытывать любовь, то можете посылать энергию обратно, стоит лишь захотеть.
Я еше долго сидел под деревом. И странное дело: чем больше я на нем сосредоточивался, чем большее восхищение испытывал от его форм и красок, тем большую любовь я, казалось, испытывал вообще. Я представлял, как моя энергия перетекает к дереву и наполняет его, но не мог видеть этого. Не меняя угол зрения, я заметил, что священник встал и собрался уходить.
– А как выглядит то, что я передаю дереву свою энергию? – обратился я к нему.
Он подробно объяснил, как это воспринимается, и я понял, что это похоже на явление, свидетелем которого я стал, когда наблюдал за Сарой, изливавшей свою энергию на филодендрон в Висьенте. Хотя у Сары это получалось, она, по всей видимости, понятия не имела, что необходимоиспытывать любовь для того, чтобы произошло излияние энергии. Должно быть, она приходила в это состояние настолько естественно, что даже не замечала этого.
Священник направился в сторону двора и исчез из моего поля зрения. Я же оставался в уединении, пока не стемнело.
Когда я вошел в дом, мне вежливо кивнули двое священников. В гостиной горело несколько масляных ламп, мирно гудящий огонь разгонял вечернюю прохладу. Пахло овощным супом. На столе стояли керамическая посудина, тарелка с четырьмя ломтями хлеба и лежало несколько ложек.
Один из священников повернулся и ушел, даже не взглянув на меня, а другой, не поднимая глаз, кивнул в сторону большого чугунного котла, снятого с огня. Котел был накрыт крышкой, из-под которой торчала какая-то ручка. Не успел я бросить взгляд на котел, как священник спросил:
– Нужно ли вам еще что-нибудь?
– Думаю, что нет, – ответил я. – Благодарю вас.
Он кивнул и тоже вышел из дома, оставив меня одного. Я поднял крышку котла и обнаружил там картофельный суп. От него очень вкусно пахло чем-то пряным. Я налил в тарелку несколько полных черпаков и сел за стол, потом вытащил из кармана ту часть Манускрипта, которую передал мне Санчес, и положил рядом с тарелкой, намереваясь почитать. Однако суп оказался таким вкусным, что я полностью сосредоточился на еде. Закончив трапезу, я сложил посуду в широкий таз и как зачарованный долго смотрел на огонь, пока он не стал гаснуть. Тогда я увернул лампы и пошел спать.
На следующее утро я проснулся на рассвете, чувствуя, что снова полон сил. За окном по двору стелилась утренняя дымка. Я разгреб угли, подложил несколько поленьев и стал раздувать огонь, пока он не принялся. Я собрался было поискать в кухне съестного, но услышал, что подъехал грузовичок Санчеса.
Я вышел на улицу, и в это время падре как раз вышел из-за церкви, держа в одной руке рюкзак, а в другой – несколько свертков.
– Есть новости, – сообщил он и сделал мне знак следовать за ним обратно в дом.
Появилось несколько священнослужителей, которые принесли горячие кукурузные лепешки, овсяную кашу и сушеные фрукты. Санчес поздоровался со всеми и сел со мной за стол. Священники незаметно ушли.
– Я был на встрече с представителями Южного совета церквей, – сообщил он. – Мы собрались, чтобы поговорить о Манускрипте. Предметом обсуждения были агрессивные действия властей. Это была первая подобная открытая встреча целой группы священников в защиту этого свидетельства, и едва мы начали дискуссию, как появился представитель властей и потребовал, чтобы ему разрешили присутствовать.
Он замолчал, положил себе на тарелку еды и съел несколько ложек, тщательно пережевывая.
– Этот представитель, – продолжал падре, – заверил нас, что единственная цель властей – оградить Манускрипт от посягательств извне. Он поставил нас в известность, что на все списки, имеющиеся у граждан Перу, должно быть разрешение. Он сказал, что понимает нашу озабоченность, однако предложил подчиниться этому законоположению и сдать наши списки, пообешав, что власти немедленно выдадут нам дубликаты.
– И вы сдали их? – спросил я.
– Конечно нет.
Несколько минут мы молча ели. Я старался тщательно пережевывать, чтобы по– настоящему насладиться вкусом.
– Мы спросили о применении силы в Кула, – продолжал Санчес, – и представитель сказал, что это была необходимая мера, направленная против человека по имени Дженсен, что в его группе были иностранные агенты и что они были вооружены. По его словам, они собирались найти и похитить еще не обнаруженную часть Манускрипта, чтобы вывезти ее из Перу, поэтому властям ничего не оставалось, как только арестовать их. Ни о вас, ни о ваших друзьях упомянуто не было.
– И вы поверили этому представителю властей?
– Нет. После того как он ушел, мы продолжили нашу встречу. Согласились на том, что будем вести политику мирного сопротивления. Будем по-прежнему делать списки и осторожно распространять их.
– А позволят ли вам это предстоятели вашей церкви? – спросил я.
– Мы не знаем, – сказал Санчес. – Иерархи Церкви относились к Манускрипту неодобрительно, но до сего времени не пытались серьезно разобраться, кто им занима: ется. Больше всего нас беспокоит один кардинал, резиденция которого находится дальше на север.
Кардинал Себастьян – наиболее ярый противник Манускрипта, и в его руках сосредоточено очень много власти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92