Йону показалось, что Маттисен пытается его утешить.
Через окно гостиной он увидел, как Шарлотту укладывают в цинковый гроб.
– Куда ее теперь? – спросил он.
– В Институт судебной медицины, – сообщил Маттисен. – Мне очень жаль, но без вскрытия тут не обойтись. В таких случаях это обязательная мера.
– Вскрытия? Значит ли это, что вы считаете…
– Мы ничего не считаем, – перебил его Маттисен. – Мы лишь следуем нашим должностным инструкциям. А они предписывают доскональное выяснение того, имелось или нет внешнее воздействие. Так что для волнений нет причины.
Землеройка упрямо поджала губы – она явно придерживалась другого мнения.
– Сколько это продлится? – спросил Йон. – Ведь мне надо позаботиться о формальностях. О похоронах, наконец.
Маттисен надел форменную фуражку.
– Дня два-три на это точно уйдут. Потом вам сообщат. Найдется у вас кто-то, кто теперь сможет к вам приехать? Родные? Друзья? Вам не стоит оставаться тут в одиночестве.
– Ничего, я как-нибудь продержусь, – заверил его Йон. – Благодарю вас.
Полицейские отбыли. Йон остановился у подножия лестницы, где все еще валялись его вещи, и попытался осознать, что будет дальше. Все перевернулось, его мир стал совсем иным, чем еще два часа назад. Шарлотта никогда уже не спустится по этой лестнице, никогда больше не позовет его – «господи-где-же-ты-опять-застрял?». Никогда не швырнет ключи на столик в прихожей. Ему больше не придется с ней скандалить, чтобы навсегда покинуть этот дом. Теперь он свободен, как птица свободен. Что там декламируют гимназисты? «Ха-ха! Хи-хи! Жена откинула коньки!»

7

Десять минут спустя он отыскал в гараже плотный и вместительный пластиковый мешок, один из тех, что валялись там с незапамятных времен. При этом его взгляд упал на бутылки, оставшиеся с предыдущего вечера. Еще и сутки не минули с их пирушки. Нужно сообщить Роберту о несчастье. Впрочем, не сейчас. Сначала он приведет все в порядок и устранит следы разгрома.
Начал он с нижней ступеньки лестницы. Мобильный телефон приказал долго жить, придется купить новый Словарный тест еще можно восстановить, и Йон тщательно сложил его обрывки. В остальном книги и бумаги не пострадали. Он воспользовался случаем и выбросил в мешок пачку пожелтевших от времени ксерокопий.
Между столбиками лестницы болталась темно-коричневая вязаная кофта; больше года она висела, неношеная, на крючке возле двери кабинета. Йон отшвырнул ее. Шарлотта подарила ему эту кофту, когда ему исполнился пятьдесят один год. Этот цвет ему не шел, к тому же Йон в принципе не любил вязаные кофты, о чем Шарлотта прекрасно знала. Это можно было счесть простой оплошностью, но в действительности здесь присутствовал отчетливый намек на ту роль, в которой она желала бы видеть Йона: роль стареющего, смирного мерина, не помышляющего ни о каких «походах» на сторону. История с Эвелин завершилась всего лишь за несколько месяцев до того. Он хотел было обменять достаточно дорогую вещь, но Шарлотта упрямо твердила, что потеряла кассовый чек.
Он отнес мешок наверх и стал наводить порядок в коридоре. Принтер не подлежал ремонту, равно как и настольная лампа. Затраты на замену разбитых вещей он покроет из страховки, – хорошо бы поскорей провернуть это дело.
Он постоял в дверях кабинета, созерцая хаос и задавая себе вопрос, когда можно будет съехать отсюда, чтобы никому такой поступок не показался кощунственным и поспешным. Этот дом никогда ему не нравился. Его приобрел отец Шарлотты, деспот с кривыми как сарацинская сабля ногами, владелец садового питомника «Пустовка»; купил неожиданно для всех, не поинтересовавшись мнением ни Шарлотты, ни Йона. В майское воскресенье он и его чертова Труди забрали их из тогдашней квартиры в Альтоне, привезли сюда и запихнули в этот дом. «Для моего внука, который, надеюсь, вскоре появится», – заявил он тогда Шарлотте. И добавил, повернувшись к Йону: «С твоим вшивым учительским заработком вы никогда не выберетесь из дерьма». На языке Йона уже вертелся язвительный и гневный ответ, но Шарлотта незаметно сжала его руку, мол, проглоти, не возникай понапрасну, ради меня, ты ведь его знаешь…
Поэтому упрек Шарлотты в том, что он никогда даже не пытался наладить отношения с ее родителями, был, в сущности, несправедлив. Вот и в тот раз он более чем вежливо поблагодарил тестя, хотя был готов придушить его на месте. За те же деньги легко можно было купить дом и покрасивей, более современный и просторный, и – самое главное – в куда более привлекательном районе Гамбурга.
Мастера, нанятые стариком Пустовка, закончили работу; кухня была выложена почему-то лишь наполовину – желто-бурым кафелем. «Сахара», – с гордостью пояснила Труди, – вы же любите экзотику». Цвет детских какашек, подумал Йон, а Шарлотта бросила на него очередной предостерегающий взгляд.
Йон рассматривал этот дом как промежуточный вариант, – они поживут в нем до тех пор, пока тесть с тещей не переселятся в мир иной. Он часто обсуждал с Шарлоттой другой, более приятный, дом и не сомневался, что она с ним полностью согласна. Но когда в 1987 году скончалась Труди Пустовка, пережив на два года своего Адольфа, Йон с удивлением обнаружил, что Шарлотта даже слышать не желает о переезде. Аргументы она приводила исключительно сентиментального свойства: боль утраты еще сильна, да к тому же за эти годы появилась привязанность к Бансграбену. Йону ничего не оставалось, как смириться, чтобы не прослыть бессердечным. Ведь жена все-таки вызвала плиточников, чтобы те облицевали кафелем всю кухню целиком, и заказала совершенно новую мебель, плиту и все прочее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91