Я находился в Бухаре, примерно на полпути по дороге из Самарканда в Мерв. Вокруг меня расстилалось то, что когда-то было нормальной страной по имени Согд, а тридцать семь лет назад стало самой восточной окраиной халифата. А сейчас, как говорит брат, у нас вообще непонятно, чья власть. Поскольку дальше, на запад от Бухары, лежит Мерв – столица Хорасана, самой восточной земли завоеванного век назад тем же халифатом Ирана. Но если Хорасан теперь под властью бунтовщиков, то здесь, как утверждает брат, сегодня все равно что ничья земля. И, как ни странно, это для одинокого путника не очень хорошо. Навстречу может выехать кто угодно и, скажем, отобрать коня. Так что оказаться в Мерве не так уж плохо – хоть какая-то власть там есть.
А если ехать от Мерва еще дальше на запад, там начинается тот Иран, который вроде бы еще подчиняется халифу. Но уж туда-то я точно не собираюсь.
Так, а что хорошего я получаю в почти незнакомом Мерве (проезжал его лишь раз по дороге в город Константина)? Получаю два места, где, как сказал брат, мне, «возможно», еще стоит показаться.
Правда, если это такие же места, как наше подворье в Бухаре… Но тут я вспомнил, что про Бухару брат как раз не сказал ничего. Случайно или не очень?
И еще я получаю шанс оказаться там, где властвует один из людей, которых моя семья почти три десятилетия подкармливала и тихо вела к власти. Уж если мервский барс не сможет дать мне защиту, подумал я, то где же ее искать.
Тем более что из Мерва можно было написать письмо брату, попросить денег и той же самой защиты на обратный путь в Поднебесную империю, если уж я все-таки решу туда вернуться.
Но писать об этом брату не хотелось. Вместо этого возникла совсем иная мысль: дорогой братец, ты умеешь делать массу вещей, которых не умею делать я. Почему же тогда, отправив несчастную Заргису в Мерв – якобы по ее настоянию, – ты теперь до такой степени растерялся, что даже решил посовещаться по этому вопросу со мной? Признайся уж – ты мечтал все-таки попросить меня как-то в этой истории поучаствовать.
Что же я могу сделать такого, что не может никто иной? А ведь интересный вопрос.
Да, я могу хоть сейчас тронуться на восток. Зная, что в домике Заргису неподалеку от нашего жилища, у западного канала, меня никогда не встретит уже тонкая длинная девушка, у которой ветер пытается унести волосы цвета только что начищенной меди.
А мир, где домик Заргису навсегда пуст, – это какой-то очень тусклый мир, сколько бы садов в нем ни было.
В конце концов, мне было бы достаточно узнать, где она, что с ней. Встретиться, поговорить, понять – что из странных и жутких разговоров о ней правда, а что ложь. А потом – пусть она прикоснется к моей руке на прощанье, и мир снова расстелит передо мной бесконечную и прекрасную дорогу.
Оторвавшись от этих мыслей и с тревогой взглянув на солнце, я снова потрогал рукой кошелек с дирхемами и вновь неприятно удивился их весьма ограниченному количеству. Хорошо, что я не покупал рубинов.
Итак, кого мои убийцы будут искать? Человека такого-то возраста… это трудно изменить… так-то одетого и сидящего на светло-серой лошади.
Вместо дирхема я вручил хозяину за суп положенное скромное число даников и расспросил его о дороге на два рынка – тканевый и кожаный.
На тканевом рынке я, после вялой торговли, избавился от согдийского халата до колен, стеганого и отделанного довольно редким плотным шелком, так же как и от широких штанов-сардвилей. И поменял их на куда более дешевое одеяние. А именно: на штаны попроще, курточку-куфтан из иранского хлопка и большую серую накидку – абу, которую после появления в моих землях людей народа арабийя носили почти все. В конце концов, в долгих путешествиях она была просто незаменима, защищая седока от пыли, солнца и холода одновременно.
Войлочный, но отделанный шелковым шнуром согдийский колпак заменила серая же головная накидка – куфия, в комплекте с черным головным шнуром – икалем.
Со вздохом я понял, что больше не похож на человека из старинного рода самаркандских торговцев, но в данном случае этому оставалось только радоваться.
Приходя в лавку одетым так, как я только что был одет, не приходится надеяться на скидку. Тем более что мои халат и сардвили были уже ношеными. Так что все кончилось простым обменом, под снисходительно-сожалеющим взглядом торговца.
Зато дальше, на кожаном рынке, я уже не выглядел слишком богатым. И отплатил за предыдущее унижение, пусть и совсем другому торговцу.
Он продавал осликов.
Идея моя была проста: если меня кто-то еще ищет, то он уже давно обскакал все десятки постоялых дворов города и нашел тот, где стоял мой конь. И начал расспросы. Описать мою внешность и одежду было просто, учитывая, что вообще немногие путешествуют в одиночку. Так что в любом случае возвращаться за конем мне было рискованно, а я ведь только что дал себе слово стать самым большим трусом в Согде, а то и в мире.
На нового коня – по крайней мере, хорошего, такого, чтобы оторваться от любых преследователей, – денег у меня точно бы не хватило. Да и какой смысл отрываться, если дальше будет ночь, когда если не трусы, то их кони должны отдыхать?
Поэтому я решил: вместо того, чтобы пытаться оставить преследователей позади, надо, наоборот, дать им уехать на своих лошадях вперед. А там можно придумать что-нибудь еще.
Ослик, который мне был нужен, стоял на расстоянии добрых десяти шагов, когда я схватился с хозяином за совсем другую тварь. А до этого я обошел неспешным шагом несколько других рядов кожаного рынка, с его седлами, сбруей и живым товаром, чтобы иметь представление, почем нынче в Бухаре ослики.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16