Премьера «Карнавала» прошла с большим успехом. Меня засыпали цветами, хвалами, лестью. Ученики подарили мне прекрасное, 1760 года, издание новерровских «Писем о танце», где на форзаце были запечатлены их собственные подписи. Целую неделю шли званые завтраки и обеды, еще неделю мы сдыхали, потом снова стали работать. Но я замечала, что девочки постарше как-то охладели. Одна, образцово точная до (их пор, пропускала уроки; другая жаловалась на более или менее мнимые мигрени PI недомогания; третья — необычайно даровитая! — уехала в Мексику на свадьбу двоюродной сестры и даже не извинилась. Группа моя редела изо дня в день, а когда я попросила объяснить мне, что творится, открылись неутешительные вещи: Анита (Киарина), хотя и мучилась, покидала меня, потому что ей сделали предложение, и жених ее не желал, чтобы она «вертела задом на сцене»; Мерседес (Флорестан) выходила замуж за богача, скупавшего лом на переплавку, чьи заведения уродовали и без того неприглядный квартал Луйяно; у Марии же (Благородный вальс») мамаша заметила стойкость, сопутствующую истинному призванию, и сказала, что «лучше увидит дочь мертвой, чем балериной»,— ведь, в конце концов, «это — та же уличная танцорка». Кончились экзерсисы у станка, пуанты, балетные туфли, музыка Шумана — недолгий карнавал, сверкнувший ночью в свете прожекторов, чудо, сон, прыжки и пируэты, первые аплодисменты — они оставляли все это ради банальной усадьбы стать мещанками, обреченными на роды и измены, овладевшими искусством вести дом после школы, которую зовут здесь «светской жизнью», это ее элегантной пустотой заполнялись каждый день газетные полосы, давая корм плодящимся племенам хроникеров, пишущих статейки о приемах и раутах, фотографов, цветочниц, портных — словом, всех тех, кто вносит свой вклад в пышные празднества, которые наша пресса описывает высокопарно и вычурно, не отойдя еще толком от слога полувековой давности, присущего светской хронике парижского «Фигаро». Когда ученицы мои выдержали экзамен — а им и было выступление в «Аудиториуме»,— я подметила, что их семейства, только что мило улыбавшиеся мне, немного ощерились. Матери испугались, увидев, что дочки после «развлечения на один вечер» (и только!) по-прежнему приседают дома перед зеркалом, говорят про арабески, адажио, па-де-баск, как держать голову и грудь в гран-жетэ, как сделать настоящий прыжок. Девушки, быть может, один лишь раз ощутившие полноту жизни (они узнали несравненную радость, которую узнаешь, победив самое себя и преодолев тяжкий страх перед сценой), говорили теперь о танце с уверенностью опытных танцовщиц и толковали о теории и о практике своего дела на непонятном, профессиональном языке: одна гордилась тем, что, укрепив упражнениями мышцы, сделала сегодня не три, а десять антраша; другая горевала, что никак не может крутить больше семи фуэте; третья утверждала, что сама научилась делать гранд-экар, хотя и не отходит еще от станка,— и все это смело, открыто, невзирая на невежд, считающих, что танцы несовместимы с целомудрием. Фотографии киноактеров сменились на стенах их комнат портретами балерин с какими-то большевистскими кличками. А виновата во всех этих странностях была русская, взявшаяся невесть откуда. Так вот, пусть знает — девочки никогда не станут заниматься «этим». Мне оказали честь, допустив, чтобы их более или менее славные фамилии красовались на афишах рядом с моей. Ну и довольно. Помечтали — и хватит. Собственно, я была для них чем-то вроде бонны, обедающей с детьми за отдельным столиком, или англичанки, которая ужинает у cefyi, когда в доме гости. Общаться со мной общаются, но место свое я должна знать. Нельзя же, в самом деле, потворствовать девичьим глупостям, когда каста обязана укреплять себя посредством брачных союзов! «Марш Давидсбюндлеров» в недело сменился «Свадебным маршем» Мендельсона, который так скоро зазвучит в приходской церкви или в соборе Сердца Иисусова. Но одна я не останусь, говорили мне девочки, уходя, учениц у меня будет еще больше, просто сменятся поколения, старшие ушли — придут помладше, много-много младших, ибо танец, надо мне знать,— «лучшее из упражнений», «придает изящество фигуре и походке», «не мальчишеская игра, вроде баскетбола» и т. д. и т. п. Я раз-два-три, и-и-и р(п, и-и-и два, и-и-и три. Станок, станок, все он, станок. Раз, два три, четыре. И раз, и-и-и-й два, и-и-и-й три, и-и-и-й четыре. Пять основных позиций... Метроном пятьдесят четыре... Внимательней, внимательней!.. Еще восемь раз. Дорогой мой, четче такт... Забудь, что играешь Шопена. Это тебе не концерт... Ты производишь шум, над который мы танцуем... И все... И никаких рубато... Так, на четыре четверти почетче... Та-а-а-ак... (хлопаю в ладоши). Плохо, И сабель, плохо... Попкой не танцуют, подбери хвост!.. Вторая позиция... Восемь... Соня, поймешь ты или нет, что такое жетэ-батю?.. И сквозь однообразную повседневность слабо доносится дальний отзвук того, что происходит в мире. Энрике рассказываем мне, я не читаю газет: американцы высадились в Салерно; скоро они будут в Риме, где перед куполом святого Петра, среди колонн Бернини, станут дарить сигареты и жевательную резинку. Цивилизацию ремня и хлыста победно сменит в Сикстинской капелле цивилизация жвачки. И-раз, u-два, и-три... Теперь спиной н (танку... Забудьте, что у вас есть плечи... Не тяните их к ушам... I'm, два, три... Ты куда, Тледис? Урок не кончился... Что? Завтрак в клубе? Хорошо... Иди, куда хочешь... Дорогой мой, теперь \шта... Держите такт, но не мар-ши-руй-те!.. Па ВИДЯТ, а не СЛЫШАТ... Раз, два, три, четыре... Союзники высадились в Нормандии... Идут бои в Руане, дивный собор, который писал Клод Моне, совершенно разрушен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169