Когда обратились к документам, выяснилось, что в последний раз она была здесь в мае 1957 года и взяла деньгами 20 тысяч долларов. «Вы не удивились,— спросил я,— что она столько берет?» Управляющий засмеялся. В те годы, перед победой революции, вкладчики брали и побольше, чтобы увезти за границу в бумажниках и чемоданах, если не в карманах, хотя гораздо проще и разумней было бы перевести эти деньги в другой банк, но и это никого не удивляло, так как некоторые не желали оставлять документов и следов. Вообще же, вкладчик имеет право взять со своего счета, сколько хочет. Таким образом до 1 января 1959 года из страны уплыли целые состояния, хотя мало кто достиг таких высот беспардонной удали, как министр просвещения, собравшийся увезти в Миами чемодан, где лежал — ни много ни мало — миллион долларов. Таможенники это обнаружили и сообщили прессе. Теперь же, забирая деньги, люди хранят их дома, в тайниках, за секретными замками, в самых диких местах, если не просто под паркетом или плитками пола, воскрешая давно потаенных сокровищ, пиратских кладов и прочих порождений классической скупости, не говоря уж о «Кубышке» Илавта и сундуке Гарпагона. В Банке, где работали люди, преданные революции, прекрасно знали все эти хитрости. Что же до Веры, то 20 тысяч —сущий пустяк, когда клиенты брали по 100 и по 200 тысяч, чтобы немедля спустить их в рулетку. Удивительно ли, что после победы революции в сейфах Национального банка почти ничего не осталось? Я заметил, что голоса у окошек звучат все громче. «Чего же вы хотите? Два новых. Как, ничего не знали? Где же вы были, товарищ? Один за другим — раз-два, тринадцатого и четырнадцатого». В кабинете были газеты, и он показал мне первые полосы. Так я узнал, что национализированы все банки и 383 крупных предприятия, а сегодня издан закон о так называемой городской реформе. «Видите, товарищ, революция не теряет времени». Раньше я хотел отправиться отсюда к себе в контору, но теперь решил зайти домой к Мартинесу, чтобы потолковать о новостях, которые, попросту говоря, прикрывали наше дело. «Да оно больше года как испустило дух,— сказал Мартинес.— Недоставало похорон, вот и они, самые пышные. Нам остается поплакать на могиле, как наемные плакальщицы в былое время. После вчерашнего закона поставщик стройматериалов — под контролем министерства строительных работ. Тем самым мы все выгоды при заключении контрактов. Что же до реформы, она разом покончила с недвижимой собственностью. Никто не станет вкладывать деньги в недвижимость, хотя раньше это было у нас самое верное дело».— «Ну, хорошо... Но дома-то строить будут».— «А кто? Государство. Причем попроще п подешевле наших».— «Значит, закрываем лавочку?» — «Уже и закрывать нечего...» Меня беспокоила, однако, участь наших лужащих. «Больше половины сами уволились. Многим срок подошел, а секретарш, знавших хотя бы два языка, еще в девятом году взяли в министерство иностранных дел, очень нужны переводчики, редакторы и архивисты, причем не исключена дипломатическая карьера. Три пустобреха, которых ты нанял перед отъездом, удрали в Канаду. Возомнили себя Нимейерами или Мис ван дер Роэ и говорят — не хотим строить напарники и общежития, не для того мы родились, мы избранники, наши творения знаменуют новую эпоху, вы увидите их в самых серьезных архитектурных журналах (замеч), кстати, что с тли они чертежниками в Торонто, и предел их возможно — в поте лица проектировать фуникулеры и хижины для Г альпинистов). Осталось четверо мелких служащих Их надо предупредить, и они мигом найдут работу, поскольку теперь у нас безработицы нет».— «Вечная память славной фирме!» — сказал я. «Прочистим горло ромом, чтобы лучше спеть».— «Салют!» — сказал Мартинес де Ос, поднимая бокал. «Салют!» — «Совсем как там! Ты помнишь?» — «Никогда я так часто не вспоминал то время».— «А как поется вечная память?» Мы посмотрели друг на друга и расхохотались. Мы и сами не знали, почему смеемся, нам было весело, мы обрели свободу, мы могли делать что хотим и ощущали ту новизну, которая знаменует истинное изменение жизни. Казалось бы, доходы должны были давать нам независимость, но нет — они все больше порабощали нас, а сейчас наконец мы вырвались из этого круга. Много лет мечтал я о некоем архитектурном идеале, и ни разу не удалось мне его воплотить. Дело в том, что на Кубе архитектор мог работать только на богатых, а богатым не нравились мои замыслы. Я был вынужден служить архитектуре, приносящей доход и пользу, деловой архитектуре, денежной, той самой, которой служил в Каракасе, где работал ради кредитки, как работал бы в давнее время ради золота. В XIX веке дерзкий архитектор мог хотя бы построить там Дворец Конгресса, пускай топорный и слишком пышный, но необычайно смелый, ибо не всякий решится вписать такое монументальное здание в город, где очень мало и трехэтажных домов. Сейчас же в Каракасе (как и в Бразилии, и в Африке) думают лишь о дырчатых коробках, где квартиры расположены, как ячейки пчелиных сот. Можно не сомневаться, что наша эпоха, богатая умозрениями, теориями, манифестами и декларациями, не создала, при всех своих «модулорах», «функционализмах» и «машинах для жилья», ничего подобного античному классицизму или готике, как нельзя лучше служившей христианству, да что там — она не достигла высот, которых достигли Эррера, Мансар, даже барон де Османн, чьи заслуги мы только теперь начинаем постигать. Убедившись в том, что деловая и денежная архитектура, отнявшая у меня столько лет жизни, ничего не дает для творчества, я решил приносить людям пользу. Святая Тереза, в конце концов, видела в кухонном горшке, а настоящий архитектор может найти и симптом немало интересных задач, строя хороший свинарник, и кино или скотоводческую ферму.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169