— Я понял, что это… — перебил инженер штурмана. Он замолчал, явно желая услышать вопрос.
— Ну, — спросил капитан, который не мог, как Мартин, вырвать у него из рук бинокль.
— Это мы, — сказал Мартин. — Господи! Какое убожество!
— Что значит «мы»? — спросил капитан, не зная, что и подумать. — Что у вас там происходит?
— Мираж, — объяснил Сергей. — Там граница плотности — снизу поднимается теплый воздух, а мы в ней отражаемся… Действительно, уродство.
Воздушная клякса обрела контуры. Куда-то пропали нарисованные воображением паруса, и плавные обводы небесного парусника превратились в колышущуюся массу воздушного мешка.
— Первый контакт не состоялся, — пробормотал Мартин. — А жалко…
Несколько десятков секунд отражение увеличивалось, в какое-то мгновение оно дрогнуло и растаяло, не оставив следа.
Прямо под ними лес расступился, обегая со всех сторон огромную поляну, на которой длинной цепочкой пристроились какие-то холмы. Дирижабль подбросило, поляна начала стремительно проваливаться вниз, когда ток теплого воздуха подбросил судно к облакам. Примерно через полкилометра лес внизу вновь сомкнулся, и все кончилось.
— Вот и все, — сказал Сергей.
— Обошлось? — спросил издалека Мак-Кафли. — Все нормально?
— Все. Вон и море видно.
— Воздушный «Летучий голландец», — сказал Мартин.
— Типун тебе на язык, — отозвался Сергей. — Думай, что говоришь… О себе ведь.
— Что такое «типун»? — спросил штурман.
Сергей замялся: он и сам толком не знал, но ответил:
— Не конфета, во всяком случае…
Суша снова кончилась, и под брюхом дирижабля покатились морские волны, и вновь потянулись безмятежные часы. Ветер попытался сбить их с курса, но Мартин взял поправку на ветер, и они понеслись, строго придерживаясь меридиана.
Неприятности начались около берега. Уже дважды экипаж докладывал капитану о приближении земли, но оба раза это оказывалось ошибкой. Утомленные морским пейзажем, они принимали за материк довольно большие острова, поэтому и к третьему докладу капитан отнесся скептически:
— Нет. На этот раз это точно материк. Я уверен. Береговая линия занимает почти весь горизонт.
Сергей, смотревший в другую сторону, добавил:
— Кстати, нас там уже встречают…
До капитана донесся скрип кресла. Мартин развернулся в ту сторону, куда показывал Сергей.
— Да-а-а, — протянул он и замолчал.
— Да что там у вас? — не выдержал капитан. В глубине души он уже проклял себя за то, что приказал снять телеустановку, хотя, с другой стороны, зачем она ему без спутника-ретранслятора на орбите?
— Птички-треугольники.
Капитан сглотнул пересохшим горлом:
— Много?
— Много. Целая геометрия. Мартин был точнее Сергея:
— Пять штук.
— Далеко до них?
Сергея ответ на этот вопрос заинтересовал несколько раньше. В этот момент он уже наводил на стаю дальномер. В перекрестье черных нитей замелькали полотнища крыльев. Сразу стали видны бомбы, висевшие под крыльями хозяев здешнего неба.
— Двенадцать километров.
Не сдержавшись, Мак-Кафли вздохнул:
— Надеюсь, они вас не заметят. «Как же, — подумал Сергей. — Не заметят». На его глазах птицы построились в линию и повернули к ним.
«Как не заметят, если в небе только мы да они…» Чтобы капитан не мог неверно истолковать его молчание и не утратил оптимизма, он сказал:
— Я надеюсь на другое. Может быть, их любопытство будет носить невинный характер.
Птицы лениво взмахивали крыльями, словно и впрямь понимали, что никуда гостям не деться. Не отрываясь от бинокля, Мартин переспросил:
— Это как?
— Мы посмотрим на них, они посмотрят на нас, а потом мы разлетимся в разные стороны.
Мак-Кафли не ответил, и Сергей подумал, как тяжело сидеть ему там одному, в относительной безопасности, и слушать их, не имея возможности помочь. Разве только советом.
Птицы приближались так быстро, что уже через несколько минут оказались совсем рядом. Не меняя скорости и направления, они сближались с дирижаблем. Мартин отложил бинокль. Он уже был не нужен. Даже Мак-Кафли понял, что затеряться в бескрайнем небе им не удалось.
— Твои слова да Богу в уши, — сказал он Сергею.
— Бога нет, — ответил инженер. Птицы были уже так близко, что их крылья закрывали полнеба.
— Вот это и обидно…
Первый треугольник скользнул над ними, на мгновение заслонив солнце широкими крыльями. Второй пронесся чуть ниже и ударил крылом по оболочке. Кабина задрожала, люди попадали из кресел.
— Нападение! — закричал Сергей, обращаясь более к капитану, который ничего не видел. — Нас атакуют! Он выдержал драматическую паузу и спросил:
— Капитан, можно я стрельну? Мак-Кафли ответил так энергично, что палец Сергея раньше, чем тот сам понял, что сказал капитан, нажал на клавишу. Под крылом разбойника возникла вспышка голубого пламени. Треугольник дернулся, уходя в сторонку от обжигающей боли, Сергей увидел, что крыло птицы пробито насквозь, и понял, что видит не пламя, а небо над ними. По инерции птица пролетела несколько десятков метров вверх, но всем было ясно, что это уже не боец.
— Один готов! — заорал Сергей, наблюдая, как гигант, планируя к воде, безуспешно старается выровняться.
То, что это не боец, понял не только Сергей. Бомбы тоже почуяли, что дело плохо, и одна за другой посыпались вниз, отлипая от черных крыльев. Одна из них, кувыркаясь, мелькнула перед иллюминатором, едва не выбив из рук разрядник. Сергей отпрянул, и в ту же секунду что-то взорвалось там, за бортом. Из-под днища, как раз оттуда, где висели моторы, к иллюминаторам взметнулся прозрачный розовый веер, вздулся пузырем и исчез, раздерганный ветром на мельчайшие капельки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118